4 января 1943 г. дивизия получила гвардейское звание.
После торжеств, связанных с получением гвардейского звания бойцы и командиры, воодушевленные высоким званием, рвались в бой. Доказательством этого является то, что 9 января рота 528 полка ворвалась в расположение противника, захватила рубеж и, получив сведения, необходимые для командования, вернулась в расположение своих позиций. Это было под дер. Козлово.
Стало ясно, что держать 53 гвардейскую дивизию на обороне нецелесообразно. 21 января 1943 г. дивизия по приказу командования должна была перейти на правый фланг 1 ударной армии в район Речки, где к этому времени подготовлялась операция по соединению войск южной группы с северной с целью замкнуть кольцо вокруг 16 немецкой армии. Дивизия по замыслу командования должна была выполнять главную роль по разгрому противника в районе Цемены и наносить главный удар во взаимодействии с 53 армией.
К 25 января дивизия полностью сосредоточилась на указанных рубежах (р. Робья в лесу южнее и юго-восточнее 4-5 км Речки). Но вскоре разведкой было установлено, что противником был вскрыт замысел нашего командования и он подтягивал резервы в район Висючий Бор, Цемена, Бол. Князево. Естественно, что наступать в этом районе уже не было никакой целесообразности. Тогда командованием было принято решение о перемещении направления главного удара левее Речки с переподчинением 53 гвардейской дивизии из 1 ударной армии в 53 армию.
1 февраля 1943 г. дивизия передислоцировалась в район Большое и Малое Стречно, Извоз. Подготовка велась в течение 12 дней. За это время были подтянуты артиллерийские части одной артиллерийской дивизии и несколько полков АРГК и один гвардейский минометный полк «РС», одна танковая дивизия.
За это время разведка 53 гвардейской дивизии провела следующие работы: уточнила передний край обороны, засекла действующие огневые позиции артиллерии и огневые точки пехотного оружия, пулеметы и прочее, выявила концентрацию сил противника перед передним краем, плотность живой силы и техники на переднем крае и в тактической глубине (до 4 километров примерно).
15 февраля было начато наступление. Разведкой было установлено, что перед 53 дивизией оборонялся противник в составе до полка 123 пехотной дивизии и 260 дорожно-мостовой батальон резерва главного командования 16 армии. По заявлениям пленных 260 инженерно-дорожный батальон был сосредоточен в обороне в результате того, что в боях с нашими войсками немецкие армии понесли большие потери и, ощущая нехватку пехотных соединений, в число обороняющихся был включен и 260 батальон. 123 немецкая дивизия вела наступление через Старую Руссу в составе 16 армии. И неоднократно была бита нашими войсками. Под Торопцом в декабре 1941 г. – январе 1942 г. дивизия была почти полностью уничтожена и отступив с остатками своих войск заняла оборону в районе Цемена – Висючий Бор. С тех пор она бессменно находилась в этом районе, где ей так же доставалось от наших войск. 123 пд пользуется дурной славой среди других дивизий противника, хотя ее командир генерал-майор Раух и получил «Железный Крест». Пленные солдаты из этой дивизии заявляли, что «Железный Крест» Раух получил по «блату». 123 пд — кадровая и комплектовалась в Саксонии и частью в Берлине, оттуда же она и получала пополнение. За время войны в СССР дивизия потеряла до 100% своего состава. Новый состав, пришедший в составе пополнения, мало обучен – это понизило ее боеспособность. 123 пд участвовала в походе на Францию.
123 дивизия в обороне представляла собой значительную силу и с ней нужно было считаться, тем более она занимала выгодные рубежи обороны.
Несмотря на новые пополнения, 126 пехотная дивизия считалась одной из лучших. По боевым качествам она считалась ниже 125 дивизии, которая была одной из лучших. Командир 126 дивизии полковник Хоппе потом был назначен генералом и командиром дивизии в связи с болезнью прежнего командира. Этот командир прозван «Львом» за то, что он был очень свиреп по своему нраву и вместе с тем был очень смел и отважен. Он был награжден рыцарским крестом. С этой дивизией я мало встречался.
Второй отряд — 260 инженерно-строительный дорожный батальон. Что собою представлял этот батальон? Штаты его, если считать штаты, должны были быть около 6 тысяч человек. Перед нами же он стоял уже в значительно потрепанном виде, потому что систематические мелкие операции изматывали его, а пополнений он получал мало. В его составе были и русские военнопленные, одного из которых наши бойцы взяли в плен. Он был за передним краем и, когда мы наступали на Извоз, он был взят в плен. Сам батальон состоял из 3 рот. Состав каждой роты был в 60-70 человек всего. Были еще 4 взвода специального назначения, которые не участвовали в обороне и все время находились на дорожных работах. Каждая рота имела 3 взвода, во главе взвода был специалист не пехотинец и мало знакомый с тактикой ведения военных действий. В результате понесенных потерь, уже когда наступала 45 дивизия, там начато было с того, что были организованы мелкие стычки, чтобы прощупать силы. Тогда они еще потеряли из своего состава примерно до 100 человек. Каким образом, этот батальон был очень потрепан, как боевая единица. Строительными работами он в это время уже не занимался, кроме тех взводов, которые производили эти строительные работы в тылу и, как правило, по показаниям пленных, расчищали и организовывали дороги в пределах примерно 18 километров.
На вооружении в каждом взводе у него было по 2, в некоторых взводах 3, станковых пулемета вместе с ручными, потому что ручные и станковые мало отличаются, только станок и, если достать станок, то ручной пулемет станет станковым (пулемет «7-34). У каждого унтер-офицера обязательно автомат. Все рядовые были вооружены винтовками, карабинами, маузерами. Своей артиллерии, кроме противотанковой, не было. На вооружении этого батальона было всего лишь 3 противотанковых пушки, но зато ему была придана артиллерия 123 дивизии. 123 дивизия имела артиллерийский полк, на вооружении которого было 2 дивизиона. Правда, он не весь стоял против нас, потому что 123 дивизия перед нами стояла только своим правым флангом и соответственно здесь была только часть артиллерии — 2 батареи. Кроме того, здесь же были расположены войска противника, в районе Выставо и в других деревнях находился приданный полк РГК. И, кроме того, здесь же находился особый артиллерийский дивизион. В целом огневых средств у него было немало: на 1 километр фронта дивизионной артиллерии было до 10 стволов, пто всего 2 орудия, противотанковых ружей 3, станковых пулеметов 4, ручных пулеметов 15, автоматов 21. Таким образом, на участке протяженностью до 3 км
Плотность огня была равна до 20 орудий (с учетом АРГК) без минометов, которых приходилось на 1 км фронта до 18. Для обороны плотность огня была довольно-таки сильная. Для наступления такая плотность не достаточна.
Оперативный резерв у противника был в Демянском районе. Из Демянска он мог бы подбросить оперативные резервы к исходу второго дня боя.
Тактические резервы: Висючий Бор до батальона, Цемена, Хахели, Подберезье — до батальона, Гадилово, Выставо, Межник — до батальона, лес в районе Шелгуново — до батальона
Танки в районе Висючий бор, Речка — до 5 танков, в районе Хахели, Пахино, Цемена — до 10, в Гадилово 5 танков, в целом до 20 танков.
Базирование авиации в основном было в районе Демянска. Действие ее было активное и за период примерно 5 дней было 102 самолето-вылета, из которых главным образом Ю-87, Ю-88 и Мессершмидт-109, Хейнкель — 111. Кроме того, в связи с угрожаемым положением он подбросил одну эскадру бомбардировщиков с Западного фронта. Наши зенитки сбили самолет командира эскадрильи. Он летел в Новгород, вез документы. Видимо, у них там было какое-нибудь высшее соединение или какой-нибудь большой штаб. Летчик был убит, а документы попали к нам. Эта эскадрилья состояла главным образом из Ю-87. Документ был полусгоревший, то все-таки мы смогли кое-что установить.
Зная о том, что перед нами саперный батальон и зная его резервы, в своих выводах я сделал следующую характеристику противника: противник на участке действий нашей дивизии представляет собой не полную боеспособность, резервы были малы, а сам саперный инженерный батальон 260, к ведению военных операций был мало подготовлен. Этот батальон встал в оборону в декабре месяце 1942 года. До этого он находился под Старой Руссой. В связи с потерями, которые понесли немецкие части, этот батальон был переброшен сюда и, вместо того, чтобы заниматься своим делом, ему дали участок обороны. Противник не мог оказать серьезного сопротивления, но это не значило, конечно, что перед нами не было серьезного противника.
Тактические резервы состояли из 123 пд, 126 пд, один батальон 426 пехотного полка стоял левее, к Залучью.
В целом тактических резервов противника в полосе действия нашей дивизии было до 2-х, 3-х батальонов. Кроме того, сравнительно небольшой радиус от центра до любой точки территории 16 армии давал возможность противнику быстро подбрасывать оперативные резервы в любом направлении. На первый день боя мы имели перед собой до 2-х полков пехоты противника. Таким образом, в живой силе у нас не было даже двойного превосходства. К концу же второго дня, а если учесть автотранспортировку войск, то и раньше, противник подбросил против нашей дивизии еще до полка пехоты. Но несмотря на это, дивизия сумела преодолеть силу сопротивления противника и заняла в первый же день боя 3 населенных пункта, на второй день еще занято два населенных пункта. Всего же за всю операцию дивизия заняла 6 населенных пунктов. Свою задачу дивизия выполнила.
***
Разведка свою работу направляла главным образом на обеспечение самого боя.
Каково было распределение разведывательных сил? Я распределил таким образом: в каждой роте у меня в боевых порядках должны действовать по 1-2 разведчика с задачей захвата пленных. Эту роль выполняла полковая разведка. Кроме того, сзади боевых порядков (не в самых порядках) шла группа из 5 человек, примерно за каждой ротой, иногда двумя ротами, в зависимости от того, какие средства были у противника. По 3 чел. разведчиков с группой пехотинцев для того, чтобы организовать сбор всего материала, который будет необходим для получения сведений, как-то: документы, как штаб 670, он был целиком нами взят и офицер был взят, но скончался. Все документы его попали к нам, в числе их были очень ценные документы вплоть до приказов командующего 16 армии.
На фланге нашего батальона действовали также мелкие группы, но уже выделялись они из боевых порядков. На каждом фланге полка действовали уже полковые разведчики малыми группами, и на флангах дивизии действовала дивизионная разведка. Резервы у меня были взяты из разведчиков роты. У меня был организован небольшой отряд. Он и входил в штат разведроты, но мною он держался на всякие пожарный случай, как говорится. Каким образом он предназначался для диверсионных целей? В случае, если мы прорвем передний край, я мог его использовать с задачей засылки в тыл противника для организации всяких диверсий, создания паники. Этот отряд был немногочисленный, человек из 15.
В бою эти группы, и особенно фланговые, выполняли следующие задачи. Во-первых, охрана флангов лежала безусловно на них, потому что стык между полками и дивизией был значителен и его необходимо было как-то обеспечить.
Во-вторых, в случае прорыва переднего края или захвата рубежа эти разведгруппы располагались в стыке, выходили вперед, обеспечивали безопасность захвата рубежа с флангов, охрану своего фланга и в то же время охрану захваченного нами с фланга.
В-третьих, изучение противника. Были выделены специальные связные, которые доставляли материал в штаб, а дивизионные при командире дивизии — прямо ко мне.
Четвертая группа разведчиков: в случае, если противник начал бы наступление, они должны быть не только разведывательной группой, но и должны были отражать активные действия противника. Так и получилось под Выставо. Один неполный взвод вел бой, немного правда, но все-таки отразил и тем самым обеспечил действия основной группы наших войск.
В-пятых, захват пленных, документов и всех необходимых материалов, какие могут быть полезными, скажем, рация и др.
В-шестых, засекать огневые точки, действующие на переднем крае. Для этого в каждой группе, в том числе и в полковой, был специальный человек, который занимался вопросом засечки огневых точек. Он специально тренировался, специально обучался. Как правило, выделялся полковой наблюдатель. Все они проходили теоретическую подготовку и практическую путем ведения с ними бесед. Обязанностью этих наблюдателей было наблюдение за огневой системой, взаимодействие огневой системы, взаимодействие родов войск между собой, взаимодействие артиллерии с пехотным оружием, с авиацией и т.д. И, кроме того, разведка подчас выполняла роль выяснения обстановки своих войск. Командир дивизии говорил: «Мне нужна точная и ясная картина, где мои части, что они делают». Как правило, донесения, которые посылались из полков, не соответствовали действительности, и командир дивизии вынужден был посылать людей более надежных. Все сведения, которые получал командир дивизии, были исключительно сведениями нашими.
Кроме того, еще задолго до начала наступления было организовано 3 дивизионных наблюдательных пункта, расположенных примерно в километре-полтора от позиций противника. Кроме того, в каждом полку имелся свой наблюдательный пункт и обслуживался также разведчиками. Вся эта система наблюдательных пунктов была связана между собой телефонами. Таким образом, сочетание наземной разведки со службой наблюдения всегда позволяло командованию иметь точные сведения о действиях противника и своих войск.
17 февраля 1943 г. разведка 664 полка была послана на выяснение противника и его огневой системы в районе Бол. Стречно. Время было около 11 часов ночи. Продвигаясь вперед, разведчики незаметно подошли к переднему краю обороны противника и также незаметно прошли проволочные заграждения, в которых были проделаны проходы действиями нашей артиллерии. Саперы сделали там около 7 проходов и главным образом хорошо обеспечили Извоз. Здесь они очень хорошо подготовили. Бол. Стречно было расположено очень невыгодно. Противник занимал там господствующее положение, овраг там был заминирован. Нам нужно было перейти открытое поле, чтобы подойти к Бол. Стречно. В силу этого мы не могли захватить в первые три дня Бол. Стречно.
Эта группа разведчиков ворвалась в расположение противника и гранатами забросала их. Услышав бой наших разведчиков, наши передовые части, в частности батальон старшего лейтенанта Фирсова, по следам разведчиков ворвался в Бол. Стречно и занял первую линию обороны противника, захватил его позиции. Этот эпизод освещался во всех наших армейских и даже фронтовых газетах. Эта группа ворвалась, забросала немцев гранатами, перебила около 30 человек немцев и захватила ряд ценных документов. Кроме того, они дали ряд схем (мало, правда) об отдельных огневых точках немецких, что позволило впоследствии занять Бол. Стречно. Сами сведения и позиции, которые они заняли, давали нам большие преимущества, потому что раньше этот участок никак не мог быть преодолен. Разведгруппа была в 12 человек. Командиром группы был Филатов, он был пнш 664 сп и руководил этой операцией. Все участники этой группы были награждены.
Второй эпизод. Взвод разведки под командой лейтенанта Шипулина был послан с целью разведать силы и средства противника в район западной окраины Выставо, а также с целью разведать противника в районе опушка леса перед Гадиловым. Это уже в момент боя. Ночью 18 февраля эта группа прошла на окраину Выставо и не была замечена противником. Разведав огневые точки, главным образом артиллерии (у Выставо было 4 немецких пушки), двинулась на Гадилово, но была замечена немецкими передовыми подразделениями и обстреляна. Видя, что наш маленький отряд попал в их расположение, немцы попытались окружить эту группу и выслали со своей стороны две группы: одну группу от Выставо около 17 человек, слева от них выставили вторую группу примерно тоже до 20 человек с задачей окружить и взять в плен нашу разведку. Лейтенант Шипулин, видя это, пошел на риск. Он не пошел обратно, а взял левее, т. е. узнав о том, что левая группа противника уже прошла и располагается сзади него с задачей окружить его группу, пошел параллельно их фронту, занял позиции и во фланг обстрелял их. В эту ночь они заставили эту группу отойти обратно и, кроме того, захватили карту дорог. Каким образом эта карта оказалась у фрицев трудно представить, но карта имела очень большую ценность для командования, потому что она освещала все коммуникации, по которым подвозились боеприпасы и живая сила. Шипулин и его группа были награждены за эту операцию. Сам Шипулин получил орден Красной Звезды. Это был уже второй орден. Вся группа в количестве 8 человек получила медали «За отвагу». Ни один человек не был потерян с нашей стороны.
Второй случай с Шипулиным. 19 Февраля группа в 5 человек, он шестой, была послана в разведку на левый фланг действия нашей армии тоже под Выставо. Пробравшись также незаметно к небольшой опушке, где стояли пушки, ранее ими незамеченные, потому что они не вели огня, они установили: во-первых, боевые позиции и батареи, во-вторых, они увидели двух привязанных верховых немецких лошадей и решили подождать — не выйдет ли кто-нибудь. А уже начало светать. Они прождали около часа, никто не приходил. Тогда они этих лошадей взяли и на них приехали обратно, немцы заметили, начали отстреливать. Шипулин был очень легко ранен, а у одной девушки нос был немного поцарапан. Фамилия девушки Соловей, она ходила в разведку.
***
К 8 марта наша дивизия по решению командования заняла новый рубеж для действия против войск противника в направлении Веревкино, Козлово, Семкина Горушка, Красное Ефремово с задачей сломить передний край противника и выходом в район Семкина Горушка обеспечить войскам, действующим во втором эшелоне, продолжение наступления в направлении Медведево, Зехино и тем обеспечить выход нашим войскам на основную магистраль шоссейной дороги Старая Русса — Холм.
Перед фронтом дивизии оборонялась 329 пехотная дивизия в составе 3 полков, из которых два полка находились у нас, а один полк находился в резерве за рекой Порусья в районе Красное Ефремово с целью выхода на дорогу. А в дальнейшем должна была вводиться танковая группа. Предполагалось дальнейшее наступление на Псков, Порхов и дальше.
329 дивизия — дивизия кадровая, но была она создана незадолго до войны, формировалась в Померании. Боевые качества ее были высокие, но к началу нашего наступления в боях она имела уже потери. С началом наступления наших войск в каждое роте у нее было 90-92 человека (численность нормальной немецкой роты 120 чел.). В боях 329 дивизия потеряла до 50% своего состава и роты были уже по 40-45, максимум 50 человек.
Среди дивизий Демянской группировки лучшими считались: 12-я, которая оборонялась, когда мы наступали на Дягилево, и 126. 12 дивизия в свое время была очень хорошей дивизией, но потом утеряла все свое хозяйство, но боевые качества ее были очень высоки.
Правее 329 дивизии оборонялась 281 охранная дивизия двух полкового состава. Правее 281 охранной дивизии оборонялась 21 авиаполевая дивизия генерал-лейтенанта Мандля, впоследствии получившего звание генерал-полковника. Раньше эта дивизия не имела номера. Свой номер (21) она получила в декабре месяце. Раньше она называлась просто авиаполевая дивизия. Она охватывала наш полк только своим левым флангом на участке колхоза Просвещение.
Что из себя представляла охранная дивизия? Она состояла из отборных войск и была создана с целью несения охранных функций в тылу при освоении захваченной территории. Скажем, если они захватят какую-нибудь территорию, то охранная дивизия должна нести полицейские функции. Но в силу того, что у немцев не хватало сил, они вынуждены были поставить ее на оборону и она стояла до апреля месяца. В апреле она ушла с нашего фронта и ее место заняла 329 дивизия, расширив свой фронт направо.
Авиаполевая дивизия — это старая моя знакомая дивизия. Мы с нею воевали еще в Липно, когда стояли под Козлово. Что она собой представляет ? Во-первых, 5 полкового состава, во-вторых, создана была наспех из аэродромных и прочих работников тылов германской армия. Таких дивизий было создано в 1941 г. к осени несколько. Часть дивизий дрались и дерутся сейчас на юге и одна из дивизий, дивизия Мандля, боролась против нас. Она оборонялась 4 полками, четвертый полк был в резерве, а 5-й вообще не стоял на своем участке. Личный состав этой дивизии в моральном отношении был выше, чем в других дивизиях, потому что, как правило, в аэродромном хозяйстве находились сынки более привилегированных классов, много кулачества следи них, сынки крупных торговцев, крупных землевладельцев, которые не могли по той или другой причине получить офицерское звание и принимались в эту дивизию не для наступательных действий, а для оборонительных. Участок ее обороны был довольно большой и по численности она была больше, чем обыкновенная дивизия. Вооружение у нее было на 70% французское, чехословацкое. К наступательным действиям она не была приспособлена, потому что по существу не была обучена, наспех сколоченная, прошедшая двухнедельный срок учебы, она, конечно, не могла быть хорошей дивизией, и каждый раз, когда немцам нужно было наступать, она или отводилась, или потеснялась другими дивизиями.
Так получилось и с 329 дивизией. Она находилась в самом кольце Демянской группировки. Но, когда противник оставил это кольцо, они задумали пробраться в район Козлово с задачей выйти на Ловать и, воспользовавшись высотами рельефа Ловати, выйти во фланг нашей армии, действующей в обороне района Холм. Левый фланг 1 ударной армии, как известно, подходил к Холму. С этой целью предполагалось начать эту операцию. Здесь сосредоточено было немало дивизий. В тылу находилась вместе с 329 дивизией и 12 известная дивизия в качестве второго эшелона, на удалении 20 километров находилась 290 дивизия. Когда подготовлялась эта операция, авиаполевая дивизия была потеснена, она передвинулась вправо, примерно своим правым флангом ушла на Поддорье (к Холму), а левым флангом подходила к флангу вашей дивизия.
Какова мощь 329 дивизии? У нее в каждой роте было по 3-5 ручных пулеметов, по 2-3 станковых пулеметов, по 56 минометов, полк артиллерии. При смене позиций 21 авиаполевой дивизии материальная часть ее была оставлена на своих старых позициях, а она получила часть пополнения в своей материальной части и уже заняла оборону с новой материальной частью. Правда, пополнения там незначительные были, они не могли восполнить вое, что нужно, но материальная часть этой дивизии была оставлена здесь.
Таким образом плотность огня перед фронтом нашей дивизии на участке Козлово, Веревкино, Каменки, Сосновка и колхоза Просвещение была в среднем следующая: до 14-15 точек артиллерии дивизионной, т. е. действующий полк и материальная часть 21 авиаполевой дивизии. Кроме того, полковая артиллерия или так называемые пехотные батареи — тяжелое вооружение. Таким образом, плотность огня была 20 стволов на 1 километр, с минометами и с противотанковыми орудиями доходила да 38 стволов на километр. Это — очень высокая плотность, и на участке Вязки, который брала одна из наших дивизий авиадесантная (1 и 2 дивизии), только на одном участке немцы выставили 18 орудий пто. Отсюда ясна насыщенность противотанковым огнем, которая была у немцев на этом участке фронта.
Но опять-таки в результате проведенных операций предварительных там наступала 256, потом авиадесантная дивизия. В результате боев она также понесла значительные потери в материальной части, но все-таки, несмотря на это, плотность огня была велика. Этим в значительной степени объяснялась первая наша неудача, когда мы пришли сюда, потому что противник сосредоточил здесь значительные огневые силы против наших войск и, кроме того, здесь действовали две батареи шестиствольных минометов, расположенные в районе Красного Ефремова.
Тактические резервы: действовал один из полков 329 дивизии. Тактическая глубина доходила до 8 километров. Она стояла на грани тактической глубины. Значит, ее можно отнести и к тактической, и к оперативной, но я склонен все-таки больше отвести к оперативной резервы этой дивизии.
В оперативном резерве стояла 12 пехотная дивизия, расположившаяся в 8-9 километрах от передней линии фронта противника.
Действия разведки. Перед разведывательными подразделениями дивизии стояла задача: установить силы и средства противника на участке дивизии, его огневую систему, систему противотанкового огня и противопехотного, систему минных заграждений и других инженерных препятствий противотанковых и противопехотных и огневых позиций артиллерии, а также начертание переднего края. Передний край проходил в такой местности, которая давала возможность противнику господствовать над нашими позициями, так как противником были заняты все выгодные высоты: и берег реки Порусья и Редья. С нашей же стороны рельеф местности был преимущественно болотистый и мелкий лес.
С задачами, которые возлагались на разведку, разведка справилась. Сведения, которые были добыты, впоследствии полностью подтвердились документами и показаниями пленных вплоть до боевого состава, конечно, не в точности до одного человека, но во всяком случае почти все, что было у нас разведано, все это соответствовало истине. Первая и главная задача, которая стояла перед разведкой, это — установление переднего края. Точное начертание его имело важное значение для действия наших войск. Установление переднего края осложнялось тем, что карта очень неточна, она в значительной степени устарела и, кроме того, населенные пункты и отдельные ориентиры были противником уничтожены.
Одной из важнейших задач, стоящих перед разведкой, было установление системы огня противника, его живой силы и системы минных заграждений. Выполнение этой задачи также было сопряжено с трудностями, так как противник занимал выгодные рубежи, хорошо просматривал местность, и подступы с нашей стороны были хорошо просматриваемы им. Кроме того, догадываясь о намерениях наших войск, противник усилил охрану своего переднего края.
Разведка получила даже благодарность от командира дивизии.
Немцы были ошеломлены нашим новым видом оружия, примененным здесь. Они настолько были ошеломлены, что, например, пленный, которого привели, просто поседел. У них поднялась такая паника, что они просто разбежались, но офицеры все-таки собрали их и заставили оборонять рубеж. В первый раз они оставили Веревкино, Козлово и высоту 209,6. Наши подразделения не успели подойти и они, образумившись, успели снова занять эти пункты остатками своих подразделений.
Немецкие пленные характеризовали действия нашей дивизии, как одну из лучших дивизий, потому что перед этим там наступало до 4 дивизий и несколько бригад, и никто не мог сломать переднего края, и они были совершенно уверены, что никому никогда не одолеть их переднего края. Они довольно искусно загородились. Это вселило в них уверенность, что мы не можем прорвать их переднего края. Но, когда они почувствовали вашу силу, они растерялись и, если бы не комсостав, который, нужно отдать справедливость, у них неплохой. Только под нажимом его, остатки его подразделений все-таки продолжали сопротивляться. Правда, они недолго сопротивлялись, но все-таки некоторое время держались.
И третье, что отмечали пленные, это то, что наши бойцы, особенно под Веревкино, действовали лучше даже, как они говорили, чем считали русскую армию. «Нам всегда говорили, что русская армия — это одна из плохих армий». И во весь период в их практике у них не было случая, чтобы наши соединения могли прорваться сквозь их передний край. «Но, говорили пленные, — с вашими успешными действиями мнение наших солдат переменилось». И, кроме того, моральный дух к этому времени у немцев не был уже кичливый, каким он был в период 1941-1942 г., когда мы стояли под Медведево. Тут были уже довольно посредственные немцы. Главное, на чем они останавливались, это на действии нового вида оружия русских. Они говорили: «Русские начинают в нас бросаться целыми чемоданами, скоро будут целые дома в нас бросать».
***
Деятельность разведки была построена на том же принципе, что и под извозом: охрана флангов, как в дивизии, так и в полку, так даже и в батальоне.
В бою было захвачено несколько пленных, а именно 6, но четверо были убиты дорогой, говорят, при попытке к бегству. Сам я не мог выяснить, потому что тот разведчик, который их вел, сам пал жертвой разрыва мины. Двоих пленных мы все-таки допросили.
Впоследствии, когда вам было приказано прекратить наступательные операции и занять оборону, мы готовили несколько групп: 3 диверсионных и 3 полковых, в каждом полку по одной. Кроме того, в каждом батальоне организовали (я их уже перед отъездом сколотил) по небольшой группке разведчиков тоже с разведывательными целями. Таким образом, разведаппарат у меня был неплохой и по численности и по качеству работы, генерал-майор Клешнин разведку очень ценил и, не стесняясь, давал возможность пополняться лучшими бойцами из наших боевых порядков. Готовились мы, правда, довольно значительно.
Необходимость в поимке «языка» всплыла примерно через месяц. Но этого мы пользовались еще тем, что есть и, ведя наблюдение, видели, что противник не ведет каких-нибудь перегруппировок. Потом необходимость эта назрела, потому что видели, что произведена какая-то перегруппировка. Эта перегруппировка заключалась в том, что 282 дивизия уходила. С наблюдательных пунктов мы установили какое-то передвижение. Здесь уже остро назрел вопрос о поимке «языка». Готовили 4 участка. На левом фланге поймали первого «языка» под командованием старшего сержанта Жегунова. Эта исключительно талантливый и вместе с тем скромный командир. Впоследствии я его произвел в командира взвода. Исключительно смелый, опытный и очень умный командир.
Возглавив группу в 12 человек, он подготовил на самом левом фланге в районе колхоза Просвещение или Кривавицы все необходимое. На берегу Порусьи противник вел инженерные работы, строил огневую точку, с постройкой которой противник смог бы обстреливать весь наш левый фланг, и подходы к нашей обороне были бы затруднены, потому что противник хорошо простреливал всю местность. Необходимо было уничтожить эту возможность противнику. Командование наше все время это тревожило. Потом мы решили взять оттуда пленных. Первая ночь прошла неудачно, но себя мы не обнаружили. Вторая ночь уже принесла нам пользу. Действие этой разведгруппы было в значительной степени отличным от тех, которые мы проводили раньше. Во-первых, мы сделали две как бы самостоятельных группы. Около огневых точек у них выставлялись сторожевые посты. Тут пост был примерно в 50 метрах от той точки, которую они строили. Эти две разведгруппы должны были действовать во взаимодействии и в то же время обе были как бы самостоятельны. Если одной удастся пройти в тыл этой огневой точки, то вторая обеспечивала ей и отход ее, и боевые действия. Если же эта группа имела бы успех, то вторая группа должна обеспечить ее успех своими огневыми действиями.
Группа, которая пошла в обход и выполнила эту задачу, вышла в тыл к немцам примерно за 200 метров от этой точки около опушки, преодолела минное поле, которое было около небольшой речки, и с тыла напала на эту огневую точку. Там немцев было 6 человек, двоих они привели в плен, остальных уничтожили гранатами и автоматами, одного просто пристрелил из пистолета командир.
Дней через 10 имела успех и вторая группа под командованием лейтенанта Ишкина. Эта группа действовала в районе Сосновки, тоже методом спаренных групп, но с прикрытием группы обеспечения. Подбирались их участки различно и в зависимости от того, какая группа будет иметь успех, вторая группа будет ее поддерживать. Кроме того, обнаруженная группа берет на себя всю силу огня и сковывает его, а вторая группа уже действует более смело.
Эти две группы действовали тоже успешно. Одна группа была обнаружена, вторая группа не была обнаружена и вошла в расположение противника. Завязался бой. Там стояла 8 пулеметная рота.
Начался бой, в результате которого было уничтожено до взвода, примерно до 17-18, максимум 20 человек и взят пленный.
Разведка этих последних этапов характеризуется прежде всего хорошей слаженностью, сработанностью и хорошим взаимодействием между группами и хорошей маскировкой прохода. Этим, главным образом, объясняется успех этих двух последних операций. Кроме того, в каждой разведке главная роль принадлежит командиру. Командиры были подобраны очень правильно, и только потому, что командиры были на высоте своего положения, они сумели обеспечить успех выполнения задания.
***
Я был начальником штаба по тылу. Очень долгое время, примерно около 3 месяцев, вся армия совершенно не имела «языка». Перед нами стояла 12 пехотная дивизия — очень хорошая немецкая дивизия, в которой и личный состав был хорошо подобран.
При всех обстоятельствах армия никак не могла получить «языка». Командиром полка у нас был Пшеничный. Я с ним начал работать с рабочего батальона. Как-то при мне он читал приказ командира дивизии довольно-таки резкий: «В случае непоимки «языка» соответствующую ответственность несет тот-то». Я изъявил желание пойти на разведку. Он, правда, смехом отделался: как это так, тыловик и пойдет на разведку. А я и раньше ему писал рапорта, чтобы меня перевели на разведку. Тогда у нас комиссаром был полковой комиссар Богомолкин, который против этого очень возражал и так я прозябал. Подвернулся этот случай, командир дивизии был против, а Богомолкина не было, он был ранен и долечивался, находился в Москве. Командир дивизии думал, что я смеюсь, несерьезно говорю. А я на утро пришел в разведвзвод и вызвал добровольцев. Добровольцами вышли все. Я выбрал 6 человек, в том числе был Женя Кулишев. Остальные — группа прикрытия, но весь взвод должен участвовать. Я пришел и доложил, что весь взвод готов участвовать. Был у нас комиссар Гольдштейн. Тот так же, как и Богомолкин поступил, не знаю почему я не возбудил серьезного отношения, но в конце концов они согласились. Вечером я пошел, обследовал место, выбрал точку (дзот) в 400-350 м от Малого Врагово, он находился на высоте. Подступ был один — это сильно заболоченная лощина, примерно по колено воды, было и нам было известно, что лощина была минирована. Нужно было преодолеть это болото на расстоянии 350-400 метров. На этой высотке, где расположен этот дзот, было еще два дзота и с другой стороны лощины — четвертый дзот. Эта высотка господствовала над подступами в Малое Врагово и с нее простреливалась почти вся наша оборона. Но противник совершенно не вел огня. Мне все говорило, что этот дзот пустой, заброшенный, что нет нужды на него итти, это будет пустой номер. Но, наблюдая, я как-то увидел белую ракету, пущенную из этого дзота. Думаю, значит, он не пустой. Я остановился на этом дзоте, во-первых, потому что подход был через эту лощину. Кроме того, он сам по себе был очень массивен, и мне казалось, что если он так массивен, амбразуры были очень видны, там обязательно противник должен быть. Раньше было несколько попыток со стороны нашей разведки на этот дзот, но нашу разведку выводили из строя из других дзотов.
Я выбрал разведчиков и на утро вернулся, чтобы обучать разведчиков. Выбрал приблизительно такой же рельеф, через который нам придется итти, недалеко от штаба и начал учить разведчиков с утра до ночи. Тяжеловато было. Некоторые ребята роптали, что это все одно и то же. Но я отрабатывал все возможные случаи, могущие быть условием ведения разведки. Кроме того, разработал тактику ведения индивидуального боя, рукопашных охваток и борьбы холодным оружием. Сам я не был большим знатоком. Я пригласил одного физкультурника, который учился когда-то в институте физической культуры, и с ним вместе отработал приемы.
Когда я увидел, что группа готова, я все время менял наблюдателей, так что наблюдение было установлено полное. Но удивительно — ни одного выстрела, ни одной ракеты, кроме той, которую я раньше видел, ничего не было в этом дзоте.
Составив план действия, я показал его командиру полка. Он утвердил. План заключался в следующем: ровно в 24:00 открывается сильный артиллерийский и минометный огонь не по самому дзоту, а отсечные позиции берутся примерно на расстоянии 100 метров вокруг с задачей опоясать кольцом этот дзот и не допустить отхода и прохода людей из этого дзота. А мы ровно в 24:00 прямым ходом, аллюром (броском) пошли по этой лощине. Под шум этой канонады мы преодолели ее, нас маскировал огонь. Мы благополучно прошли незамеченными. Пришли мы очень удачно: как раз смена постов была. Почему я выбрал это время? Обычно мы действовали в 1-2-3 часа ночи, а тут было подозрение, что какое-то передвижение в этот момент у противника есть, и ястреба были чаще, думаем: может быть, смена постов. И это оказалось верным. Это до некоторой степени облегчило ваше положение.
Мы пошли в тыл, примерно в конец траншеи. Траншея шла примерно метров на 60 от этой высотки к рощице. Примерно в 100 метрах от этого дзота проходила рощица. Моя группа, которая действовала со мной, была около меня, остальные группы располагались недалеко от этого дзота, а группа обеспечения примерно метрах в 30 от дзота, а группа эвакуации еще немножко дальше, ближе к своей обороне.
Соня Кулешова, я и еще третий товарищ пошли по траншее, а остальная группа по обочинам этой траншеи. Подползая к дзоту, я услышал смех в дзоте. «Ну, думаю, все в порядке: есть люди в дзоте». Я пошел вперед, Соня за мною. Захожу, тут выход, а траншея идет с изгибом. Я подхожу, слышу — у них на губной гармошке играет кто-то, громко разговаривают, смеются. Я думаю: тут нечего медлить, и скомандовал на немецком языке: «Выходите все, вы в плену». Сначала они не поняли, думали, что это шутка. А дзот был построен по системе двух этажей, наверху была амбразурная часть, там стояли 2 пулемета, около которых 2 человека все время дежурили, а внизу остальная часть. В этот момент их было 8 человек. Должен был быть еще унтер-офицер, но он ушел, и их осталось 8 человек. Они уже собрались было уходить, но в этот момент я им скомандовал. Сверху они начали выглядывать. Я вынул пистолет, а его, как на зло, заело. Тогда я беру у Сони автомат и сам все время командую: выходите, мол. Я посмотрел на тех, которые были в амбразурной части и думаю: без гранаты не обойдешься. Я взял гранату и в дверь. Вот тут-то они и заорали. Но после первой гранаты они долго не выходили. Потом один с платочком в зубах вылез, платочек в крови, его гранатой ранило, но немного.
Вся обеспечивающая группа ушла. Остались: Соня, я и этот паренек, а немцев оставалось 5 человек и, кроме того, два дзота стояли совершенно рядом, примерно в 30 метрах от нас. Думаю: нужно торопиться. Я им командую. Один-то вышел. Через некоторое время смотрю — и остальные начали выползать. Таким образом, трое еще выползли и одного убили гранатой наповал. Этих троих я забрал и говорю Соне: «Ты давай выводи их пока, а я посмотрю, что в этом дзоте осталось. Фонарем осветил, смотрю — эти трое валяются уже убитые. Я забрал их пулемет, но мне не удалось его дотащить, потому что пошел, стащил телефонный аппарат, чтобы не было связи. Уходя я бросил еще гранату, а впереди этого дзота была траншейка. Смотрю — по этой траншейке пошли немцы. Я говорю: «Соня, куда ты их ведешь? Нужно налево». Двое повернули, один — нет. Я подбегаю и прямо в спину, убил. Думаю: достаточно мне двоих, и еще одного взял — 3. Один из этих троих ранен в ногу, итти не мог, а двое совершенно нетронутые. Мы вдвоем с Соней остались, а третий-то ушел с теми. Там было минное поле и был проход. Они сами нам показывают: «Мин, мин». А тот раненый шага 3 шагнет, не может итти, у него сильно была поранена нога, но под угрозой огня все-таки шел. Но как только мы прошли минное поле, он слег. Тогда я принимаю решение: Соню отправить со здоровыми, а самому остаться с раневым. Жалко все-таки его бросать, потому что он так дорого нам достался. Я взвалил его на плечи и потащил, а Соня с тем. Он оказался таким немцем, что только спрашивает: «Направо? Налево?» Тот оказался батрак, а раненый — кулак. Жирный такой был, в нем около 85 кг. Он недавно прибыл. А туг болото и так трудно итти, да его еще тащить. А он еще своей здоровой ногой «помогал», задевал за почву и всячески тормозил движение. Так метров 100 я его оттащил, дальше из сил выбился, бросил его прямо в. грязь, он чуть не утонул у меня. А тут уже немцы почувствовали все это дело, открыли огонь. Но из этого дзота эта лощина не простреливалась, все пули шли поверху. Я только немного пригибался, чтобы обеспечить себя от случайности, продолжал двигаться дальше. Еще метров 70 проволок его. Тут уж совсем выбился из сил, думаю: и сам-то не дойду. А немцы начали минами обстреливать. Думаю: что-то неладно. И действительно, первая группа пошла не по тому пути, по которому я им строго настрого приказал идти, т. е. где мы уже шли, потому что знали, что тут минных полей очень много.
Они пошли не по той дороге, наскочили на мину и, кроме того их накрыли еще минометным огнем. Мы потеряли 4 человека, и первый немец пытался бежать. Тогда его один из разведчиков хотел пристрелить, но неудачно, убил насмерть. Когда он побежал за немцем, он пробегал недалеко от меня, примерно метрах в 50. Я слышу — хлюпает грязь. Он кричит: «Стой!» Я говорю? «Кто это такой?» и зову его к себе. Когда выстрел раздался, он с опаской подходит ко мне и мы его вытащили, потом эвакуировали всех раненых, их было трое и четвертый убитый. В итоге было два «языка».
***
Это было под Дягилевым еще. Мы почему-то звали Баева Сашей, а он имел другое имя, кажется, Анатолий, но товарищи прозвали его Сашей. Он был политрук взвода разведки, командиром взвода был Маркусевич. Период, когда мы вели операции, был тяжелый. Это была очень суровая зима 1941-1942 г.г., мороз доходил до 35 и даже до 40 градусов. Естественно, что холод сковывал наши действия.
Перед разведчиками полка стояла задача — разведать противника на шоссейной дороге Дягилево-Молвотицы и, во-вторых, разведать противника в самом Дягилеве. Все наши попытки разведать огневую систему противника, особенно его живую силу, в Дягилево были безуспешны. Несколько попыток было и все они проходили впустую. Тогда родился планки выхода во фланг дягилевской группы с целью установления противника. Эта группа взвода Маркусевича и Боева была послана в район дороги Дягилево-Молвотицы с целью выхода во фланг для установления огневой системы и живой силы противника в Дягилево. Группа выступила на лыжах вечером, когда стемнело. Они даже не подозревали о том, вышли в тыл немцам примерно за полкилометра от тыла расположения войск противника, правее 1 километра от Дягилево. Там случайно они натолкнулись на группу минометчиков. Там минометов была целая батарея из 3 минометов 81 мм. Обслуживающего персонала там было около 9-10 человек. Немцы еще не знали, что здесь близко наш взвод. Тогда Боев, как командир, принимает решение очень смелое — забросать гранатами эту батарею. Перед ними задача — поймать «языка» — тогда не ставилась, потому что наша разведка молодая и дивизия-то сама молодая, не знала, как лучше использовать свою разведку. Поэтому принимаем решение: разгромить расчет гранатами. Они не задавались целью взять «языка». Они весь расчет побили и даже документов не взяли. Взяли один миномет, тащили, тащили и бросили, так как он очень тяжелый.
Второй эпизод непосредственно в бою. Островня была еще не взята, и задача нашего полка сводилась к тому, чтобы в промежутке между Островней и Дягилевым выйти во фланг этих двух деревень и при содействии другого полка (Дудченко, 371 сп) захватить Островню. Бой длился целый день и безуспешно. На группу разведчиков нашего полка и была возложена задача выяснить силы противника и его огневую систему на окраине этой деревни и особенно в снежном валу, который проходил между Островней и Дягилевым. Боев с группой в 6 человек, сам седьмой, пошел выполнять эту задачу. Стемнело уже, но бой не прекращался. Была задача — во что бы то ни стало захватить Островню. Он из леска пополз к окраине Островни и, будучи смелым, он хотел выскочить в эти огневые точки, которые больше всех беспокоили наши подразделения, и уничтожить их. Таков был его замысел. Он действительно подполз к этим огневым точкам и действительно забросал гранатами. Но вынужден был пролежать вою ночь и только на утро он сумел выползти и то потому, что немцы, видимо, думали, что они уже убили его. Все это происходило всего в 20 метрах от огневой точки. Попытка немцев захватить наших разведчиков встретила сопротивление наших подразделений, потому что они обеспечивали их действия. На утро они пришли. Потерял он одного, один был ранен, сам он был контужен миной. За это дело, плюс к тому, что было раньше, он был представлен к Красному Знамени. Но нелепая смерть прервала жизнь этого смелого разведчика.
Маркусевич тоже погиб очень нелепо. В момент боя он был послан поднять пехоту. Дело ли это разведчика? Нет, это не дело разведчика.
***
Перед фронтом дивизии на участке Великое Село исключительно Литно оборонялся 126-й немецкий стрелковый полк. Дивизия стояла здесь давно, почти в начале выхода в Демянский котел (октябрь 1941 г.).
Неоднократные попытки взять пленного с переднего края путем ночных поисков не давали желаемого результата. Всякий раз мы теряли своих разведчиков и мало достигали цели за исключением документов, которые не всегда могли быть достаточным основанием для определения шпионажа противника, «языка» никак не удавалось достать. Это объяснялось тем, что противник построил хорошо построенную систему обороны. Все подступы к переднему краю были минированы, а на угрожаемых участках выставлялись усиленные дозоры. Кроме того, по всему переднему краю проходила проволока в 3-4 кола. Это обстоятельство заставило нас искать новых путей для освещения противника перед фронтом дивизии.
Здесь-то и родилась мысль о применении танков с разведывательными целями. Принимая решение на организацию танковой разведки, имелось в виду:
первое, уточнить систему заграждений и правильных очертаний на переднем крае, систему организации огня и взаимодействие его с другими родами войск;
второе, поимка «языка», уточнение групп противника, нумераций частей и подразделений, его огневых и технических средств, резервов и т. д.
При дивизии имелись легки танки Т-70. Их-то и было решено использовать для этой цели. Было выделено пять танков, с экипажами этих танков были проведены занятия соответствующие, которые проводились в расположении танкового батальона.
Кроме того, для операции в качестве десанта было выделено 20 человек разведчиков из наиболее лучших и старых по разведывательной деятельности. С ними тоже была проведена соответствующая работа как отдельно от танков, так и во взаимодействии с танками
После того, как стало ясно, что операция подготовлена и личный состав готов к выполнению боевой задачи, было назначено совещание для проведения этой операции.
Организация разведки решалась в двух направлениях: днем и ночью. Решено было организовать разведку днем, воспользовавшись благоприятной погодой для операции. В день выполнения этой операции была сильная пурга, что способствовало выполнению наших задач.
В 11 часов утра под залп артиллерийских батарей была начата эта операция.
Подготовка операции была возложена на меня и начальника штаба, а танковую операцию было поручено проводить Черновскому. С танками вместе был старший лейтенант Жуков, который непосредственно проводил эту операцию.
Танки, в общем благополучно прошли наш передний край. Противник не мог еще определить нашего замысла и поэтому почти совершенно не отвечал на наши залпы. Но при подходе к переднему краю танки были встречены сильным артиллерийским и минометным огнем. Десанты кроме того еще были обстреляны из пулеметного и винтовочного оружия. Это не смогло однако остановить натиска отважных разведчиков и они уже через десять минут были на переднем крае противника и после короткого боя заняли его траншеи. Противник, ошеломленный неожиданным натиском нашей разведки, беспорядочно бежал, оставив на поле боя много убитых и раненых, а также вооружение и технику.
По предварительным подсчетам было убито до роты противника. Роту, я имею в виду, 50-60 человек. Захвачено — 10 пулеметов, взято 8 человек пленных.
Особо отличившиеся были: сам командир Жуков — старший лейтенант, исключительно смело действовал. Я его знал и раньше, поэтому и взял для этой разведки. Затем младший лейтенант Шипулин и затем политрук Лихачев.
Лейтенант Шипулин после того, как танк прошел передний край, соскочил вместе со своей четверкой и бросились в дзот. В огневой точке было три немца. Они начали было в них бросать гранаты, т. Шипулин принял очень смелое и правильное решение. Он двоих послал в тыл обходом. Они зашли в траншею и по этой траншее начали приближаться. Немцы это заметили, отвлекли свое внимание туда. Тогда Шипулин бросился и в амбразуру бросил гранату. Немцы разбежались и сдались без сопротивления.
Командир роты находился в блиндаже рядом, пытался было организовать из остатков сопротивление. Шипулин, видя такое положение, опять-таки с этой своей четверкой броском подошел к этому дзоту, где немцы пытались оказать сопротивление. У них там дзот и вместе с ходом сообщения была удобная позиция для организации некоторой задержки продвижения наших разведчиков. Он на бросок гранаты добежал и гранатами выбил немцев откуда. Командир роты был тяжело ранен, но его немцы оттащили с собою. Остался только его портфель. Документы были в штабе самой роты, где находился он сам. Все эти документы были захвачены нами. В числе этих документов был приказ по 16-й армии о том, что в рядах немецкой армии за последнее время участились случаи недисциплинированных поступков. В то же время отмечалась небдительность часовых, выставленных на ночь. Говорилось о том, что немецкие солдаты, выставленные в караулы, уходили, бросив посты. И в связи с этим был приказ. По этому приказу было много приговорено к смертной казни, к расстрелу за несоблюдение дисциплины.
Кроме того, была захвачена очень ценная инструкция командования 16-й армии немецкой по действию войск в зимних условиях и по деятельности разведки.
Эта брошюра, изданная секретным порядком, сыграла большую роль в определении немецкой тактики, немецкой разведки в условиях лесистой, болотистой местности.
Десантная группа танка № 3 после перехода переднего края выбила немцев из их траншей и заняла их. Но из соседнего дзота противник все время вел обстрел не только этой десантной группы, но и подразделения, которое шло следом. Обстрел велся из двух пулеметов станковых.
Естественно, чтобы обеспечить успех операции нужно было во чтобы то ни стало ликвидировать эту огневую точку. Тогда командир группы принимает очень серьезное решение. Он использовал поле непростреливаемости перед огневой точкой, которая вела огонь по нашим группам. Пулемет стоял на возвышенности, а между пулеметом и группой была низина, которую противник не мог простреливать, из пулемета не мог взять эту низину. Используя это, он подполз вместе со своей группой. Часть его бойцов сразу же начала бросать гранаты в землянку. Но так как это дало мало результатов, потому что немцы оттуда тоже начали бросать гранаты, он подполз к одному из пулеметов, подложил туда гранату и отполз, вторую гранату бросил туда же. Это вывело из строя не только пулемет, но завалило всю амбразуру.
Противник уже стрелять не мог. У него имелась только одна амбразура, которая вела огонь по нашему правому флангу группы. Тогда они зашли с другой стороны, вошли в траншею и взяли живыми четырех немцев.
Показания пленных были важны не только для командования дивизии, но главным образом, для армии и даже для фронта, потому что 123 дивизия по предположительным данным разведки армии, должна была быть отведена вглубь Демянского котла. На ее место должна была прийти другая дивизия. Называлась такая дивизия, как 32. Впоследствии она воевала против нас. 32-ю вскоре продвинули значительно правее. Перед нашим фронтом по существу ее не была. Она была перед фронтом 7-й гвардейской дивизии.
Показания пленных дали определить, во-первых, группировку, ситуацию и состав противника в этом районе, его огневую систему и систему оборонительных инженерных сооружений противопехотных, противотанковых препятствий.
Кроме того, там мы захватили новую предположительную схему обороны, как бы рекомендованную новую систему обороны, где дзот, как система огневой точки отрицается и предлагается заменить дзот открытой огневой точкой пулеметной или автоматной с развитой системой ходов сообщений в глубину и по фронту.
Эти документы были отправлены в штаб армии и дали нам ценные сведения. Положение, что немцы стали применять на практике не дзотную организацию обороны, нас вводило в заблуждение. Все и разведорганы и армейские соединения и части считали, что немецкая оборона построена на дзотах и без дзотов немыслима оборона немцев.
Получив эти данные, мы были информированы, что немцы отказываются от организации системы обороны, построенной на дзотах. Это не значит, что они должны были отказаться от дзотов.
Кроме того, это дало нам возможность определить, что немцы к этому моменту, вероятно предполагая удар в направлении Залучье, стягивали часть сил в этот район, в том числе 422-й полк, для организации этой группировки. Замыслы группировки себе никто не представлял. С какой целью, куда он думал наступать — было неизвестно. Было ясно одно, что он что-то замыслил против нашей дивизии. Эти сведения были очень ценны и безусловно были использованы командованием армии в целях предотвращения всевозможных осложнении.
***
Островня. После того, как было взято Сидорово, по замыслу командования наш 664-й сп, в составе двух батальонов 1-го и 2-го, должен был отступать на Бутылкино., причем операция эта была хотя и мало разработана, но она была смело решена, потому что противник с этой стороны со стороны Сидорова и Павлова чувствовал себя в совершенной безопасности. Противник ожидал нападения со стороны Островни и Бутылкина. Туда он и стянул все свои резервы. По отходе из Н. Руссы, а также из Павлова и Сидорова, он все сбои резервы сосредоточил в Дягилево-Островне. Здесь же он своих резервов не имел. В Бутылкине у него были тылы двух частей: 89-го полка 12-й пехотной дивизии и кавдивизион эсэс. Соответственно этому и склады были разделены: по южной части Бутылкино располагались тылы 89 пехотного полка, по северной части Бутылкино — кавалерийский дивизион эсэсовцев.
664-й полк двинулся совершенно по бездорожью на Бутылкино ночью сразу же после взятия Сидорова. Впереди шел 1-й батальон. Командиром батальона в этот момент был старший лейтенант Казеев. С ним шел и командир полка Пшеничный, помощник начальника штаба и я.
Когда стали подходить к Бутылкино, на расстоянии 800 метров от сараев противник нас встретил пулеметным огнем, но не сильным. Пшеничный, командир полка, принимает решение развернуть одну роту и по роще правее подойти к партизанам вплотную. Так и было сделано. Вторая рота пошла правее и, подойдя вплотную почти к Бутылкино, обрушилась неожиданно на противника. Тем временем Пшеничный остальными двумя ротами и частью пулеметной роты, развернулся здесь и начала наступать на Бутылкино. Бутылкино было занято в течение каких-нибудь 30 минут. Противник, видя, что он совершенно беспомощен, воздействовать на наши наступающие части пошел по направлению к Дягилеву.
Пшеничный после взятия Бутылкино, оставил меня для учета всего, что было захвачено. Оставил из 2-го батальона 4-ю роту, а в ротах полка к этому моменту оставалось 15-20 человек. Нас оставили в качестве гарнизона. Я был оставлен начальником гарнизона в Бутылкино. Тут же вскоре вошел в Бутылкино 371-й полк. Он занял северную окраину деревни. Он предполагался, главным образом, для развития успеха. Тогда наш полк был брошен сразу на Островню. Потом, когда не вышло, начали продвигаться вправо под Дягилево.
Маневр всей этой операции был весьма прост, но он смел и содержателен сам по себе, потому что был нанесен удар в таком месте, где противник совершенно не ожидал.
Всего четыре человека мы там потеряли. Эта операция была проведена очень удачно.
Трофеи: 101 лошадь. Из них 36 лошадей взял 371-й полк, 63 лошади взяли мы для своего полка, взяты были две крупных радиостанции штабных длинноволновых, предназначенных для крупных штабов, мелких радиостанций было взято 11. Взято было четыре продовольственных складов. Продуктов питания было столько, что мы четыре дня кормили весь полк, если не считать 371-й полк, который добрую половину взял себе. 4 кухни взяли, два склада с боеприпасами и вооружением. Минометы мелкие были, винтовки, много патронов, гранат.
***
Южную Островню взял наш полк 2-м батальоном. Командовал 2-м батальоном Майоров. После взятия Бутылкино полк непосредственно двинулся на Островню. Две операции были неудачные, тогда полк перебросили под Дягилево. Островня временно была оставлена, как предмет наступления. Под Дягилевым тоже неудачно прошли бои, тогда вообще было приостановлено наступление на один день с расчетом, что к следующему дню подойдет наш 3-й батальон, чтобы свежими силами снова ударить на Дягилево. После того, как было значительно их расходовано живых средств и боеприпасов, решено было Островню снова брать. Разработан был подробный план. План этот заключался в обхвате Островни. С севера действовала 86 бригада и полк Дудченко, с юга действовали мы и один батальон Дудченко. Островня была взята. Северная часть была взята 86-й бригадой вместе с Дудченко, а южную окраину взял наш полк — 664-й. Нужно учитывать, что по южной окраине шел снежный вал у немцев и укреплен был больше южный участок, потому что здесь позиции шли под гору через реку на Дягилево. Здесь как бы была опорная точка, преграждающая нам подступ со стороны рощи с запада. Она подходила прямо к Островне с запада. Этот пункт, состоящий из ряда огневых точек — дзотов, устроенных в помещениях, преграждал подступ к Островне с юга. Эту южную часть и взял 644-й полк.
В этот момент я был послан командиром полка за новым приказом. Туда я ехал через Павлово-Сидорово-Гучево. Передовой командный пункт находился не то в Старом, не то в Новом Гучево в лесочке. Туда я ехал кругом, а оттуда я ехал черев Островню, потому что Островня была уже очищена. Правда, подо мною убило лошадь и двое сопровождавших получили ранения, но все-таки мы пробрались прямо, потому что приказ нужно было вести срочно. Приказ заключался в том, чтобы по взятии Островни наступать на Дягилево с западной стороны, то есть через лощину в обход. Остальные полки, в том числе 86 бригада, которые были приданы нам в этот момент, должны итти на окружение с выходом в тыл по этой речушке. Когда я проезжал эту южную сторону, то наши бойцы находились на южной окраине. Как раз шел подсчет трофеев, которые были захвачены в Островне.
Бусалов Е.Ф., начальник разведки 53 гвардейской дивизии, в настоящее время (11 сентября 1943 г.) — слушатель Высших разведывательных курсов Красной Армии Член партии с 1930 г
Родился в 1912 г. в Мордовской автономной республике, село Полянки в семье крестьянина бедняка. Окончил Московский плановый институт, 4 курса и МАИ (Московский авиационный институт). Перед войной работал в Гипроавиапром инженером. В армии с 15 октября 1941 г. добровольцем.