14 октябрям я пришел на работу. Начальник цеха Эйвенсон выходит и говорит:
Товарищи, временно завод прекращает работу. С чем это связано, вы сами знаете. Мы вам, товарищи рабочие, выдадим месячную зарплату и будете находиться дома, будете приезжать сюда. Если будет работа, будем ее давать. Расчета никакого пока производиться не будет.
Кончилось собрание, люди пошли. У нас был Лопухов, партийный организатор. Я был членом партии. Вызывает Колоскова, Кирюхина, Каменева, Алексеева. Заходим в кабинет. Он говорит:
— Враг у ворот, мы — коммунисты и должны итти на оборону Москвы. Сейчас вы должны следовать в 310-ю школу, которая помещается на шоссе Энтузиастов.
Приходим туда.
— Ваши военные билеты?
Военного билета со мною не было, оставил дома.
— Фамилия?
Такая-то.
— Товарищи, сегодня мы должны отправиться на оборону.
Ну, хорошо, что-то нужно было с собой взять.
— Сегодня ночуем здесь, а завтра разберемся.
На утро встаем.
— Товарищи, кому нужно взять партийные билеты, может поехать долой. К 12 часам должны быть здесь.
Поехал я домой, взял партийный билет, военный билет и к 12 часам вернулся обратно. В 5 часов нас направили в Тимирязевскую академию. Там формировалась дивизия. Она была размещена не только в одной академии, а была и в ряде других мест. Наш 1-й батальон находился в академии Тимирязева. Наша рота была 3-й, 2-й взвод. Были командиры. У нас был командиром батальона Пшеничный. Фамилии командира роты не помню. В батальоне был Галкин комиссаром.
На нашем заводе было 5 человек, которых я знаю, может быть и другие были. Здесь нас разбили на роты, взводы, отделения. Я был во 2-м взводе. Первым долгом нам обмундировку выдали: брюки, гимнастерки, шинели, винтовки наши отечественные, патроны. Обмундирование хорошее было.
Из Тимирязевской академии нас по Ленинградскому шоссе направили в дер. Нижние Лужи за Химками. Там мы занимались учением. Потом, когда уже пришла сюда Сибирская дивизия, вместе с ней наша дивизия наступала. Фамилии командира дивизии я не скажу. Сибирская дивизия действовала в своем направлении. Там были вырыты окопы. Когда они наступали, одновременно мы с ними наступали. Мы действовали дня два, потом они стали преследовать противника, а нас отозвали, погрузили на поезд и отправили под Старую Руссу. Это было, приблизительно, 10 февраля.
В академии мы были недели две и приблизительно с ноября до февраля находились в Лужах. Здесь мы ничего не потеряли, поэтому нас, как храбрецов и послали туда.
В Старой Руссе есть район Бутылкино, озеро Ильмень, Селигер. Там начались наши действия. Мы сразу выгрузились на одной из станций и потом уже перебирались пешком к линии фронта. Пошли прямо в лес. Там получили всю свою закалку. Там была 16-я немецкая армия. Отсюда наши действия начались. Наступление, мы идем в наступление, мне два раза пришлось итти в наступление. Я был бойцом и тут же заменял отделенного командира. Когда командир отделения выбывал из строя, приходил командир взвода младший лейтенант Уткин, говорил:
— Товарищ Колосков, вы командир отделения.
Я говорю, что я военной тактики не знаю.
— Ничего, — и все.
Со вторым наступлением меня ранило в руку. Был доставлен в госпиталь в Осташков, потом в Нахабино. Там я лечился. Из Нахабино я попал в 20-ю армию в запасной полк. Оттуда направили в строевую часть. До 16 марта я находился в этой дивизии, потом меня ранило, попал в госпиталь, а затем в другую часть.
С нами был политрук роты Гусев. Когда началась наша боевая деятельность в районе Бутылкино, мы отправились в разведку. Трое нас было. Мы подползли к деревушке из трех-четырех домов, некоторые уже сожжены были. Когда подползли к дому, наблюдаем. Идет пляска, игры немецких офицеров. У нас были гранаты. Я предлагал кинуть в окна гранаты. Галкин нам не разрешил, так как он возглавлял нас. Мы аккуратно отползли от этого дома. Часовые нас заметили, начали обстрел. Одного из нас ранило. Мы с Галкиным уцелели. За это нас командование строго наказало. Мы неправильно пошли, не было задания от командования. Правда, не нам попало, а этому Галкину, потому что мы ему подчинялись. Полезного что мы сделали? Когда пришли, доложили, что в этом месте километрах в двух с половиной находятся немецкие офицеры. Прямой наводкой из орудия закатили в этот дом, и дом разлетелся и командование их полетело в воздух.
В Старой Руссе нужно было левый край определить. Тоже нас троих послали. Там нам пришлось 2 суток в болоте сидеть. Сидели потому, что невозможно было подняться, днем не шевелись, а вечером навешают фонарей, еще светлее было. Мы голодные, мокрые. Поднимемся — холодно, опускаешься в болото, чтобы немного теплее было. Когда началась наша артиллерийская подготовка, били через нас. В этот момент мы вернулись обратно. Полезного мы тут ничего не сделали. Пришли, нам дали четырехдневный отдых. Наша рота получила задачу взять населенный пункт в районе Бутылкино, и нами было взято 5 деревень. Там было ранено очень много народа. Мы, малые остатки, смогли выйти. Думали, что просто сшибем и все своим желанием. Оказывается, нужно было воздержаться от этого. Через это самое много наших погибло.
Из тех, кто пошел со мною, погиб Барышников, профорг цеха мартеновского, член партии. Он был политическим руководителем. Погиб Каменев, тоже член партии, машинист завалочной машины, моложе лет на 10 меня. В то время ему было лет 30-32. Машинист Кирюхин был там ранен. Сейчас он работает в прокатке, а до этого работал на магнитном кране. Степанов был ранен, Осипов, в заготовительном цехе сейчас работает, а раньше работал здесь.
После ранения я был послан в 51-й особый полк и был прикомандирован к 20-й армии. Этот полк перебросили в 20-ю армию. 20-я армия идет на отдых, его перебрасывают в 3-й Белорусский фронт. Был на Калининском фронте в коммунистической дивизии, с 20-й армией под Ржевом полтора года сидели, на Ржев наступали. Мы уже находились в 3-м эшелоне. 1-й эшелон наступал, 2-й и уже 3-й тоже оказался первым. Одна сторона Волги была у противника, другая наша, мы полтора года там плясали. Потом пошли на Шауляй, потом дошли до Кенигсберга. Кенигсберг мы брали, полк был прикомандирован к 3-му Белорусскому Фронту. Из Кенигсберга я демобилизовался.
На заводе работаю с 11 ноября 1945 г., 25 августа я вернулся из армии.
Колосков М. Г., 1900 г. р., образование 4 класса, бригадир шихтового участка завода «Серп и молот», литейный цех, 14 июля 1947 г.