В Московскую коммунистическую дивизию я был направлен в момент ее формирования 14 октября 1941 г. Политуправлением Московского Военного округа в числе группы политработников, посланных с окружных партийных курсов. Были посланы Бирюков, Мелицев, Репин, Казаков, Ролич и др.
15 дней я поработал Отсекром партбюро 2-го полка. За это время в полку было создано партбюро батальонов, парторги рот. За 2 недели мы везде проводили партийные собрания, выборы.
Бойцы были приведены к военной присяге. Я лично приводил бойцов и командиров к присяге в батальоне, где комиссаром был т. Кись. Я никогда этого не забуду. Народ прочувствованно повторял слова присяги, со всей ответственностью, со знанием долга перед родиной. У некоторых были даже слезы на глазах.
3 ноября 1941 г., после того как был сформирован штаб дивизии (он был сформирован несколько позднее), меня направили военкомом медсанбата дивизии. Тут пришлось начинать сначала, так как по существу этот батальон, только что начал формироваться. Командиром медсанбата был назначен военврач 3-го ранга т. Грибченков. Он тоже был только что признан в армию. Опыта работы, как у него, так и у меня в этой области не было. Нам пришлось вначале ознакомится со структурой санитарной службы дивизии. Изучить всякие инструкции и прочее. После этого приступили к укомплектованию батальона. В. этом деле нам огромную помощь оказало Санитарное Управление Красной Армии. Мы получили очень хорошего хирурга, военврача 2-го ранга Федорова. Правда, перед выездом на фронт его у нас забрали, но он много нам помог во время организационного периода. Затем военврач Бурштейн, т. Цыпкин, врачи Базыльникова, Камаев, Габай, Степенцева. Потом мы из полков вызвали врачей из числа добровольцев т. Рассолова. Был ряд хороших военфельдшеров, которых нам дало Санитарное Управление Московского Военного Округа, — т. Веселова, Тинкельман. Они награждены. Иванова, Шишмарева. Многие из этих товарищей имели опыт работы в боевых условиях. Они в большинстве случаев пришли из армии, из других частей. Они оказали неоценимую услугу в смысле передачи своего опыта остальным работникам, которых мы взяли из полков, из числа добровольцев. Весь остальной штат был подобран из числа добровольцев из полков.
В комплектовании транспорта, в частности автомашин, санитарных машин, затем медимущества и инвентаря большую помочь оказали нам заведующий Военным Отделом т. Чугунов и председатель Мособлисполкома т. Пронин. Они нам дали несколько санитарных машин за счет городского транспорта, грузовых машин, которые мы переделали на санитарные и т.д.
К моменту выезда на фронт медсанбат располагал всем необходимым для работы в боевых условиях, медикаментов мы большую часть получили через Моссовет и МК. Часть получили из Московского Аптекоуправления. Облздравотдел помог нам. Мы получили инвентарь таким образом. Нам просто из родильных долов и из больниц дали матрацы и прочее. Все хирургические инструменты, зубные кабинеты мы получили за счет Мособлисполкома. Военврач Федоров работал в Москве в институте Склифосовского. Он принес походный инструментарий.
Так мы выглядели к моменту выезда. В Москве нам пришлось немного поработать как Медсанбату. Правда, был прием больных своей дивизии и небольшое количество было раненых на далеких подступах к Москве и раненых, прибывших из других частей.
С прибытием на фронт наш Медсанбат начал работу в селе Чащевец. Здесь был развернут медпункт в боевых условиях. Чащевец — небольшая деревушка домов 15-20. Операционную мы устроили в большой госпитальной палатке, так как хороших домов не было, а для размещения раненых были приспособлены уцелевшие дома.
Мы прибыли в Чащевец 20 февраля и в первый день развернули работу. К. нам сразу стали поступать раненые из нашей дивизии.
Мы столкнулись с такими трудностями: Раненых в первый день было довольно большое количество, причем мы обслуживали не только раненых из своей дивизии, но и из соседних бригад: морская бригада, лыжный батальон. Село Чащевец стоит на большой дороге, и никому нельзя было отказать в медпомощи. Мы обслуживали всех. Поэтому получился большой поток раненых. Наша операционная сразу же не смогла пропустить всего потока раненых. Создались трудности с размещением раненых. Не хватало кухонь для питания раненых. Здесь пришлось проявить большую оперативность и изворотливость: для того, чтобы ускорить отработку раненых через операционную, были мобилизованы все врачи, независимо от квалификации. Операционная работала круглые сутки. Многие врачи проявили в этом деле большое самопожертвование. Люди работали буквально сутками, не отходя от операционных столов. Тут надо отметить врача Камаева. Замечательно работала Базыльникова — замечательный врач. Муж ее убит в дивизии. Степенцева, Габай ничего работали. Рассолова хорошо работала. Все эти врачи работали очень хорошо непосредственно в операционной. Военфельдшеры и медсестры тт. Веселова, Жданова, Тинкельман вместе с врачами непрерывно работали в операционной.
Для размещения раненых приспособлялись даже бани. Туда натаскивали солому, утепляли. У нас были печи – штук 20. Установили печи в банях. Все имеющиеся у нас палатки были развернуты. Кроме того, мы вынуждены были использовать близлежащие селения. Мы связались с населением и развернули дополнительные палатки для раненых в близлежащих селениях.
Столкнувшись с недостатком медперсонала, мы привлекли к уходу за ранеными, после работы, проведенной в сельсовете с председателями колхозов, местное население. К уходу за ранеными было привлечено около 60 колхозниц. Они нам оказали в этом деле большую помощь. Они выпекали хлеб, готовили пищу для раненых, ухаживали за ними. Мы сдавали им раненых. Вот ваша хата, вот вам 10 человек и пусть за ними ухаживают. Они хорошо ухаживали. Мы выразили благодарность некоторым сельсоветам. В частности в Чащевце нам крепко помогли.
Для ускорения эвакуации раненых в тыл хорошо сделал Политотдел дивизии, прикрепив к нам состав дивизионного оркестра. Мы при помощи этих товарищей, там у нас люди до Кнушевицкого работали, делали следующее. Мы их использовали в качестве регулировщиков на дороге. Они останавливали проезжавшие порожние машины и в них укладывали раненых. Тут, конечно, много было инцидентов. Шоферы, стремясь быстрее ехать, пытались избежать принятия раненых на свои машины, так что иногда приходилось путем применения оружия заставлять их грузить раненых. Кроме того, человек 12 были посланы уполномоченными в окружающие села. Они мобилизовали подводы колхозников, и мы быстро наладили эвакуацию раненых при помощи подвод, использования попутно идущего порожнего транспорта и своего транспорта.
Все эти принятые меры обеспечили в основном выполнение задач, стоявших перед медсанбатом. Примерно в течение 3-4 дней все прибывшие раненые были обработаны и эвакуированы в тыл, в госпитали. Это период первых боев. Второй этап нашей работы был в селе Ольшанка, куда мы приехали через 4-5 дней работы в Чащевце. Здесь работа шла уже более нормально. Правда, тоже были некоторые трудности с эвакуацией, поскольку дорога уже серьезно испортилась, начались большие снега, машинам было трудно проходить. Пришлось эвакуацию в большинстве переключить на подводы за счёт привлечения местных колхозников.
Здесь вскрылось такое дело, что наш главный хирург т. Лифшиц оказался не совсем на высоте своего положения. Он не совсем качественно делал операции в брюшной полости, и при брюшных операциях была высокая смертность. Командиром батальона и мною был поставлен вопрос о его замене. Наша просьба была удовлетворена и через некоторое время его заменили более сильным хирургом Лободюченко.
В Ольшанке мы подверглись налетам вражеской авиации. Работа шла нормально. Врачи не покидали своих мест во время налетов. Работали хорошо. Операционная работала. Все было развернуто. Разбили 2 дома, но пострадавших никого не было. Бурштейн немного был ранен в лицо. Здесь собственно народ получил боевое крещение. Народ не растерялся и работа шла нормально.
Вскоре после Ольшанки я ушел. Был назначен обратно во 2-й полк. Вначале проработал несколько дней секретарем по агитации и пропаганде полку, а потом был военкомом этого полка. 20 мая в наступательном бою был ранен под Малым Враговым. В медсанбат я попал перед ранением. Коллектив Медсанбата и после меня работал неплохо. Поставленные задачи выполнил. Многие его работники награждены. Там был замечательный народ.
Санитар Капранов — бывший грузчик, он обладал большой физической силой. Он брал любого раненого сразу из саней и нес на операционный стол, не прибегая к носилкам. Его наградили медалью.
Очень хорошая была одна сандружинница. Она работала в Москве, кажется в какой-то студии — т. Надя Куценко. Ее тоже наградили. Это действительно неутомимая была санитарка. Она могла не спать несколько ночей подряд. Она ухаживала одновременно за 3 — 4 домами. Дома были разбросаны, но она успевала ухаживать за ранеными. Все делала во-время, оказывала им всякие услуги. Замечательный работник была Куценко. Она где-то училась в Москве. Хорошо работали повара. Трудности были с питанием. Повара были очень находчивы и изворотливы. Сергеев – бывший повар гостиницы «Интурист» и т. Кладов — работник какого-то завода — они очень хорошо работали.
Я растил коллектив медсанбата, любил его. Когда я попал к ним раненый, то они за мной принялись ухаживать. Когда я эвакуировался, пришел чуть ли не весь медсанбат. «Товарищ военком, поправляйтесь и возвращайтесь в нашу дивизию». Со многими у меня до сих пор сохранилась переписка. Пишут Базыльникова, Тинкельман, Рассолова, Степенцева. Хороший народ, замечательный.
После меня у них была конференция. Они докладывали кое-какие свои работы. Кое-какой опыт они обобщили, люди хорошо закалились, выросли, возмужали, получили боевое крещение. Многие побывали на передовой. Ездили в полк в смысле оказания помощи.
Мы только за первый месяц наших боев приняли в партию больше 30 человек из числа работников медсанбата.
После того, как мы пропустили огромное количество раненых, у нас подходило к концу медимущество. Санитарное управление 3-й армии, куда мы входили, не могло дать нам ни одного бинта. Тогда мы снарядили 2 машины в Москву, написали письма Чугунову, в Аптекоуправление Москвы, в Санитарное управление Смирнову, в Наркомздрав СССР. Послали мы Купервассера, врача Рассолову. Она как раз эвакуировала своего мужа и еще не помню кого, человека три. Они нам привезли достаточное количество медикаментов. Так мы вышли из положения. Москва оказала нам громадную помощь вплоть до того, что спирт был привезен. В дальнейшем (без меня) практиковались посылки в Москву и привоз из Москвы медикаментов. Москва все время оказывала помощь. Я лично был связан хорошо с т. Чугуновым, знал его раньше, часто его навещал.
Идея создания роты выздоравливающих возникла еще в пути во время следования на фронт. Мы с командиром медсанбата были вызваны в вагон к командиру дивизии Анисимову и военкому дивизии Лазареву. Доложили им о готовности медсанбата к работе. Всплыл вопрос о том, как сделать так, чтобы люди оставались у нас в дивизии. Здесь было принято решение об организации роты выздоравливающих в медсанбате. По штатному расписанию это не предусмотрено. Нами был потом получен приказ о создании роты выздоравливающих. Был назначен командир этой роты выздоравливающих Михайлов (из комендантской роты). Политруком был назначен Ходжаев. Но он не приступил к работе, так как был болен.
Вместе с развертыванием работы в батальоне, тут же мы начали организацию этой роты. Сразу же стали выделять людей в роту выздоравливающих. Выделяли бойцов и командиров с легкими ранениями, требовавшими 2-3 недели. Рота выздоравливающих быстро выросла по количественному составу и мы вынуждены были поставить вопрос о названии ее батальоном выздоравливающих. Позднее она была названа батальоном выздоравливающих. При помощи этого батальона только за мое время мы возвратили в строй (это за месяц — полтора) 600-800 человек.
Режим там был такой. Жили они в совершенно отдельном селении. Туда мы прикрепили медперсонал: врача, под наблюдением которого они лечились, и несколько сестер. Больные были размещены по домам. Позднее мы проводили там некоторые занятия. Занятия больше теоретического порядка. Изучали устав, потом начали вводить в занятия материальную часть. Жили они совершенно свободно, гуляли, отдыхали. Тов. Болдано прошел через эту работу. Сидоров знает, он жил в этой роте и многие другие. Настроение огромного большинства бойцов и командиров нашей дивизии было таково, чтобы не эвакуировать их в тыл. Они желали остаться. Например, случай с Сидоровым, который подлежал эвакуации. Врач не вправе был его оставить, но человек настаивал, таких случаев было много. Некоторые лечились месяца по 2, например, Плинер. Люди просто не уезжали.
Характер ранений. В большинстве случаев это были ранения конечностей: ног, рук.
Были случаи ранения разрывными пулями, ранения огнеметом. Это очень тяжелые ранения. Мы составили один акт по поводу разрывных пуль, зверств немцев.
Местному населению мы также оказывали медпомощь, особенно от воздушных налетов. При мне прошло десятка два. В числе пострадавших были ребята. Из других мест к нам привезли 20 человек. Часть мы эвакуировали, а тяжелым дали возможность окрепнуть и потом эвакуировали.
Очень характерно проявление патриотизма со стороны местного населения в Ольшанке. Когда мы повели политическую работу с местным населением, то нам понесли молоко, яйца и т.д. Молока мы получали одно время литров до 100 от колхозников. Одна бабушка принесла 10 яиц. Ей пришлось пойти несколько километров, она принесла это бойцам. Вообще население неплохо относилось.
Под Большим Враговым немецкий танк попал в воронку. Тогда заместитель комбата, я и Наташа Ковшова решили посмотреть, что можно сделать с этим танком. Осмотрев, мы пошли обратно. Дорогой рассуждали, что сейчас сообщим командиру танкового батальона с тем, чтобы взять этот танк на буксир. Некоторые из наших зашли в дом, а мы уже не успели. Меня, Богданова тяжело ранило, не знаю, жив он или нет. Наташу легко.
Нам было придано 10 штук танков, и наступление танков прошло под Большим Враговым. Три танка проскочили вперед. Я с КП наблюдал, что три танка проскочили вперед, а пехота отстала.
Не годится отрыв пехоты от танков. Я со своим связным пошел посмотреть, почему наша пехота отстает от танков. Прихожу, там одна рота 2-го батальона. Там был комиссаром батальона Левинсон. Он убит в этом же бою. Они залегли на опушку леса. Встретили Богданова — командира роты. Я тут же на ходу сказал, что танки выскочили: надо бежать наступать. Подняли роту и пошли. Заняли Большое Врагово, укрепились. В это время шквал огня. Немец хотел выбить нас, но мы не давали им подняться. У нас было много автоматов. Немцы что-то затевали, но мы дадим огонь, и они полягут. Когда мы ворвались в Большое Врагово, то немцы побежали за высоту, и они, видимо, решили: пустить нас туда, а потом уложить.
Сразу же открыли шквальный огонь. Часть из нас выбыла. Но 1-й и 3-й’батальоны нас отстояли. Потом, когда я был ранен, брали Малое Врагово. Нас соседи подвели. Какая-то дивизия должна была взять Копылово, но они не продвинулись.
Майор Захаров М. П., Болшево, 24 июня 1943 года.