Под населенный пункт Н. Русса наша часть прибыла 21 февраля 1942 г., проделав без отдыха 120 клм. марш. Наступал вечер. В деревню была выслана разведка. Предполагалось несколько часов отдохнуть. Остановившись в лесу, решили соорудить шалаши. Работа шла дружно. В течение нескольких минут наше месторасположение стало походить на настоящий лагерь. С наступлением темноты разрешены были костры. Надо было отогреться, покушать, обсушиться. Большинство бойцов впервые ночевали в шалашах морозной зимней ночью, но их это не страшило. Не страшен им был мороз, — впереди были немцы, и они с нетерпением ждали схватки с ненавистным врагом. Вздремнув немного у костра, мы чувствовали себя бодро. На рассвете был получен приказ о наступлении. Смело шли бойцы в первый бой под умелым командованием своего боевого командира — капитана Верстака.
Выбить немцев было нелегко. За шесть месяцев своего пребывания в Н. Руссе враг хорошо укрепился. Кроме дзотов, которых было свыше 17, на каждом чердаке домов были огневые точки автоматчиков, нередко и пулеметчиков. Церковь, с которой хорошо контролировались все подходы к деревне, немцы приспособили для ведения огня из пулеметов и минометов. Взять деревню можно было только внезапным налетом.
Так и поступил командир батальона капитан Верстак.
Проделав 12 клм. марш по глубокому снегу, батальон вышел в тыл врага. Немцы не ждали. Они нас заметили тогда, когда мы были на расстоянии 100-150 метров от деревни. Часовые подняли тревогу. Перепуганные немцы, полураздетые открыли беспорядочную стрельбу. Заработали немецкие минометы, полетели осветительные ракеты. Я шла со штурмующим взводом лыжников, за нами двигались стрелки, заговорили наши пулеметы.
Появились первые раненые. Впервые столкнувшись с действительностью, я подумала: «наконец-то, по-настоящему я полезна, перевязываю раненых на поле боя…»
Огонь противника с каждой минутой все усиливался. Опомнившись, немцы стали бить из всех видов оружия, но уже было поздно. Наши бойцы уже ворвались в деревню и немцев теперь всюду настигали штыки и гранаты советских воинов-москвичей, добровольцев. Появилось больше и наших раненых бойцов. Завязался уличный бой. То здесь, то там начали раздаваться голоса и зов раненых. Кто зовет: «Сестричка, помоги!», кто называет по имени. Они знали, что к ним придут, и они звали.
Переживая все мученья и боль вместе с ранеными, захватывало дух и нарастающая злоба и ненависть к этим звероподобным чудовищам в человеческой шкуре.
Почувствовав силу наших бойцов, неуверенные в победе, немцы усиленно обстреливали подходы к деревне, они старались помешать нам подтянуть резервы.
На поле, где мы переползали от одного раненого к другому, чтобы оказать помощь, то и дело вспыхивали в темноте огоньки взрывающихся мин. Непрерывно строчил пулемет.
Первое время мы прижимались к земле, но потом не хватало выдержки. Девушки начали перебегать в рост, увлеченные работой, забыли об опасности. Руки и мозг работали автоматически.
Часто вспоминаю случай, как до смешного я растерялась перед первым раненым. Передвигаясь в хвосте взвода вперед, я заметила впереди, как после разрыва мины, как-то неуклюже уткнулся головой в снег один ив бойцов взвода. Трудно в темноте было узнать, кто это. Я подползла ближе. Вижу боец Железнов. Он перевернулся почему-то на спину и его глаза неподвижно установились в небо. Он молчал. Я позвала его. Не отвечает.
— Товарищ Железнов, что с Вами? — повторила я.
— Я ранен, отвечал он еле слышно.
— Во что Вы ранены?
Больше он мне не отвечал. По кровавому пятну на снегу я поняла, что он ранен в левую руку. Чтобы лучше разобраться, где рана, я стала осторожно приподнимать руку и вся застыла от ужаса. Я держала перед собой в правой руке оторванную осколком мины кисть левой руки бойца Железнова. Из рукава прямо в лицо мне хлынула струя горячей человеческой крови. Меня всю сковало. Я так опешила, что не могла сообразить, что с ним делать. Но это продолжалось несколько секунд. Почувствовав стыд за себя, что растерялась, быстро наложив жгут и забинтовала руку. Почувствовав мои теплые руки, он ухватил меня правой рукой за плечо и начал попросил помочь ему встать. Поблагодарив меня, он начал пробираться по указанному мной направлению в тыл.
Я поползла к другому раненому. Со мной рядом ползла Валя Стенина. Мы хорошо с ней дружили, и поэтому наша встреча очень обрадовала нас. Обменявшись приветствиями, мы удалились друг от друга, Я направилась уже к четвертому раненому, когда до меня донесся еще заметный, скорее хриплый вздох, нежели голос. Повернув голову по направлению звука, я услышала вопрос: «Валя?»
Это, узнав Валю, звал раненый боец, но Валя не отзывалась. Ее молчание меня встревожило. «Что это может быть?» — подумала я. «Валя, Валя» — зову я, но никто не отвечает — значит что-то с ней неблагополучно.
Когда я подползла к ней, Валя лежала навзничь. Осторожно повернула ее лицо к себе. Валя молчала, но глаза были открыты. Жива, подумала я, но это была ошибка. Пульс уже не работал. Теперь только я поняла, что навсегда оборвалась молодая, полная радости жизнь Вали. Ее сразила вражеская пуля.
Храбрая, смелая Валя не посрамила звания Ленинского комсомола. Она с честью выполнила свой долг перед родиной. Когда вынули из кармана Валин комсомольский билет, он был залит кровью. До слез было жалко своего боевого товарища, но слез не было. Глаза были сухими. В сердце появилась неутолимая жажда мести за погибших товарищей.
Вали уже не было в живых, но живой образ Вали долго не покидал меня. Мне казалось, что Валя жива.
В этом бою наряду с другими погибшими товарищами, погибли две смелые, молодые девушки-комсомолки: Валя Струкова и Вера Оранжева.
Эти страшные минуты не забудешь, пока будешь жива.
Ворвавшись в деревню, наши бойцы к рассвету очистили, ведя уличные бои несколько десятков домов. Но в оставшихся домах сидели немцы. Они цеплялись буквально за каждый забор.
Перевязав раненых на поле, мы всех их эвакуировали до подвод, расположившихся в 200 метрах на опушке леса, и хотели отправиться в деревню. Но пройти было невозможно. Наступил рассвет и немцы снова обрушили ураганный огонь по подходам. Несколько человек раненых, для которых не хватило лошадей, начинали замерзать, что делать? Кругом лес, а до деревни 8 клм. Тогда девушки кое-что поснимали с себя, теплые вещи и одели раненых. Здесь же находился и раненый в живот и левый пах, которого я последним вынесла с поля боя – пом. командира моего взвода сержант тов. Гузов. От потери крови он то и дело терял сознание, бредил. Стараясь его согреть, я одела ему на ноги свои теплые носки, подшлемник. Видя, что это его не согревает, я сняла шинель и накрыла его шинелью. Ему стало теплее, но зато я, оставшись в нательной рубашке и гимнастерке на 20-ти с лишним градусов морозе, окончательно замерзла. От мороза начало колоть спину, ноги не слушались, меня клонило ко сну, но шинели с раненого я взять так и не посмела. К моему счастью пришла лошадь и мы первым, как тяжелораненого, эвакуировали его в медсанбат. Одевшись в шинель, я согрелась и помогла эвакуировать последних раненых.
Утром пришел комиссар батальона тов. Ермолаев. Спросив, кто желает пойти в деревню, он дал указание — отнести туда медикаменты и гранаты. Пошло в деревню нас 5 человек: Нина Рубцова, Дуся Михайлова, Оля Миронова, Валя Гулеева и пятая — я.
От деревни мы находились на расстоянии 200 метров, которые можно пройти в несколько минут, но из-за огня противника, мы приползли в деревню спустя два с лишним часа. Медикаменты и гранаты были доставлены.
С большой радостью встретили нас бойцы, а еще радостней было нам, так как мы не знали расположения наших бойцов в деревне и рисковали попасть к немцам. Но нас утешали наши гранаты, которыми мы уговорились, на случай, угостить немцев.
Особенно весело нас встретили — старшина т. Кожевников с приготовленной в руках воблой и мороженым хлебом. Передав боеприпасы бойцам, мы так аппетитно покушали угощение, что казалось вкуснее блюда и не придумаешь.
В деревне нас ждали раненые. Хотя там и работали уже отважные девушки — Маруся Жаворонкова, Аля Берг, но их было мало. Два дня и две ночи мы работали без отдыха, а когда на третьи сутки наши бойцы окончательно выбили немцев из деревни, у меня поднялась температура. Я начала грипповать.
Через несколько дней, поправившись от гриппа, я снова приняла участие в боях за населенные пункты — Глубочицы, Антаново, Великуши, Черное, Лунево, Ожееды …
Участвуя в боях за указанные населенные пункты, я перевязала и вынесла с поля боя 39 чел. бойцов и командиров с оружием и 18 чел. без оружия, за что ком. полка капитаном Павловым и комиссаром полка ст. батальонным комиссаром т. Жур, совместно с командиром санвзвода военфельдшером Долбуновым, была представлена к правительственной награде — ордену Красная Звезда.
Косарева Клавдия Ивановна