Уважаемая Наталья Владимировна!
Сердечно благодарю вас за внимание. Нахожусь под большим впечатлением встречи 35-й годовщины Великой Победы, и хочу поделиться с вами своими воспоминаниями и доложить результаты трудовой деятельности в период войны и после.
Родился в 1925 году. Семья с 1932 года проживает в Москве. Настоящее время мать, сестра и брат живут в г. Москве (Фили). В 1941 году окончил 7-й класс 72-й Московской школы.
Война! В сентябре 1941 пошёл на работу слесарем на авиационный завод номер 22.
16 октября 1941 года — добровольцем вступил в 3-ю Московскую коммунистическую дивизию. Вот путь формирования и движения нашей части: 590 школа (Фили), Тимирязевская с/х академия, библиотечный институт (Левобережье) — техзавод им. Войкова (Сокол) — рубежи за Химками (Речной вокзал). В феврале 1942 года нашу дивизию перебросили на северо-западный фронт ст. Осташково через озеро Селигер. Дивизия действовала в горловине окружения 16-й немецкой армии. В бой вступили после многосуточного изнурительного марша в двадцатый числах февраля. 28 февраля 1942 года в бою я был тяжело ранен в голову и контужен (лежал на поля боя около 5 часов без сознания).
Затем лечился в медсанбате 664 ст. полка и 13 марта был эвакуирован в г. Москва, где до мая 1942 года лечился в больнице им. Остроумова, там мне произведена операция и извлечен из головы осколок мины.
После выздоровления Киевским райвоенкоматом города Москва был демобилизован, как после ранения и несовершеннолетний и направлен на работу на авиационный завод номер 23 (22). На этом заводе проработал до 1948 года в качестве слесаря — сдатчика.
Работать приходилось по 18-20 и более часов в сутки, из цеха не выходили неделями, месяцами. Неоднократно просился опять в армию. С 1948 года по 1953 год учился в Московской с/х академии им. К. А. Тимирязева.
После окончания академии работал в Министерстве сельского хозяйства БССР, затем после сентябрьского пленума ЦК КПСС (1953 г) добровольно перешёл на работу в Дзержинскую МТС, затем инспекцию с/х-ва главным зоотехником. В 1959 г избран председателем колхоза «Победа» этого района, где проработал до 1965 г. и был переведён начальником Березинского управления сельского хозяйства Минской обл.
В 1972 г. по собственной инициативе возвратился в колхоз им. Фалько Дзержинского района — председателем.
В 1978 по состоянию здоровья освобождён и в настоящее время работаю в Белорусском научно исследовательском институте экономики и организации сельского хозяйства ст. научным сотрудником.
Хочу доложить результаты своей производственной деятельности. За период 1959-65г. в колхозе «Победа» валовое производство с/х продукции возросло в 3,5 раза, колхоз по производству молока в области занял 2-е место, в республике 7-е.
В колхозе им. Фалько с 1972 по 1978 г. валовое производство продукции выросло на 90%. Колхоз в районе занял первое место по производству молока, урожайности зерновых культур.
Награждён орденами «Октябрьская революция», «Трудового Красного знамени», «Знак почёта», медалями «За отвагу», «За трудовую доблесть», «За оборону Москвы», «За доблестный труд в отечественной войне 1941-45г.» и другими, почётной грамотой Верховного Совета БССР, значками «Отличник сельского хозяйства» СССР и БССР.
Теперь хочу поделиться своими боевыми воспоминаниями.
После выгрузки на ст. Осташково и многодневного изнурительного марша (я шел на лыжах в боевом охранении) батальон с хода вступил в бой за овладение деревней (?). Наша рота охватила деревню с правого фланга. Стало темнеть, немцы открыли трассирующими пулями пулемётный и автоматный огонь.
На несколько мгновений все залегли и казалось нельзя было поднять голову. Не долго продолжалось замешательство. Первый поднялся высокорослый Алексей Евграфов, который прижал к груди пулемёт Дегтярева и со словами «За родину», «За Сталина», стреляя на ходу, по глубокому снегу бросился на противника. Промежуток 200-250 м между опушкой леса, откуда били немцы, и небольшой балкой мы перемахнули на одном дыхании.
Стало совсем темно, рота передвигалась дальше цепью (меня командир роты назначил своим связным). Вдруг справа с опушки леса с близкого расстояния ударили автоматчики.
Командир даёт команду станковым пулемётам открыть огонь. Однако пулемёты отказали (мороз и смазка). Пришлось ползком обойти и уничтожить заграждение.
В этом месте погиб сержант Прохоров. Храбрый, молодой и прекрасный человек.
Заняли деревню, которая горела. Днём начались атаки и обстрел из артиллерии и миномётов.
Налетели юнкерсы и устроили карусель. Запомнился поединок с одним из юнкерсов, который спустился на 100-150 м. Когда юнкерс шел на меня я открыл огонь из винтовки бронебойно-зажигательными пулями. Немец в ответ дал очередь из крупнокалиберного пулемёта, я вскочил в сарай под балку.
Затем немец пошёл на второй заход, было видно его улыбающееся со злорадством лицо.
Я опять сделал несколько выстрелов. Немец дал очередь, кругом ударили пули, я опять в сарай под балку. И так немец сделал три захода и три раза я пытался подбить его.
Потом они поднялись значительно выше, встретив дружный отпор.
На ночь батальон разместился в полуразрушенных домах. Под утро, в темноте батальон был поднят по боевой тревоге, построен и двинулся через лес, перелески, поляне по глубокому снегу. Никто не объяснял куда и зачем идём, но все чувствовали скрытность. Двигались молча. Когда хотелось кашлянуть затыкали рот руками или ложились в снег. Так двигались несколько часов, стало светать. Вдруг впереди началась стрельба. Батальон с ходу развернулся для атаки. Я был с правого фланга. Вышли из редкого леса, впереди мелкий кустарник и в 300-400 м деревня, из которой бьют по нашим цепям немецкие пулемёты, автоматы, миномёты. Бросились вперёд. Посмотрев налево я увидел навсегда запомнившуюся картину движения по открытому полю к деревне батальона (словно в кинокартине «Мы из Кронштадта»).
До крайнего дома оставалось около 100 м. Немцы были плотно, свистели пули. Залёг за полевой столбик, рядом другой боец. Слышу тугой шлепок пули в его тело. Вскакиваю и одним махом перескакиваю через изгородь к дому, из которого стрелял пулемёт, на ходу стреляю, бросаю гранату. За домом в огороде 2 трупа немцев, пулемёт.
Заняли деревню. В ней было захвачено много трофеев, особенно продовольствия, в котором мы нуждались. Подкрепились и двинулись дальше.
Об этом бое потом мне пришлось прочитать в 1942 г. в газете «Правда» (или «Комсомольская правда») военного корреспондента Исбаха под названием «Москвичи сражаются».
В этой статье описан поединок нашего пулеметного расчёта под командованием командира отделения тов. Репкина с немецким крупнокалиберным пулемётом.
Нашему взводу было поручено скрытно по оврагу речки пробраться к деревне.
Взвод спустился в овраг. Вдруг начался обстрел из миномётов, засвистели пули.
Взвод рванул вперёд, я остался отсеченным огнём и в несколько прыжков достиг противоположного высокого, крутого, покрытого крупными деревьями, берега оврага.
Поднялся наверх и скрытно начал двигаться вдоль оврага. Впереди метрах в 1200-1500 деревня, справа нее бьёт немецкая артиллерийская батарея. Между врагом и деревней небольшая котловина, покрытая мелким и резким кустарником. Решил пробраться скрытно поближе к батарее и обстрелять. Продвигаясь увидел 2-х минометчиков с миномётом, предложил им свой план.
Они меня послушали, затем к нам присоединился боец нашего взвода Ахундов (студент 2-го курса Московского института). Снег выше колен, тяжело пробираться, ползем. Немцы обнаружили нас, мы сделали несколько выстрелов из миномета и винтовки.
Мы вынуждены были залечь и окопаться до земли, так мы пролежали до темноты и все возвратились в деревню к своему взводу.
На другое утро батальон пытался наступать в разных направлениях на эту деревню, но встретив сильный огонь, откатывался назад. Начался сильный минометный обстрел деревни и леса, налетели немецкие самолеты, так мы пытались наступать несколько дней.
С воздуха нам не было поддержки, редко била наша артиллерия (не хватало снарядов), появилось много убитых и раненых. Особенно мучал мороз. Днём ярко светило и грело солнце. И таял снег на маскхалате, шинели, валенках. А к вечеру всё это смерзалось, становилось словно панцирем. Ночью морозы достигали — 25°. Некоторые пытались укрываться от мороза в домах деревни, но и там нависали юнкерсы и рвались мины.
26 (или) 27 февраля мне поручили доставить в штаб донесение по представлению к правительственным наградам. Штаб размещался в противоположном от нас доме деревни. Вручив донесение, я возвращался обратно, по деревне методически (10-15 секунд) рвались крупные мины, налетели 5 юнкерсов и началась карусель с пикированием и обстрелом из пулемётов и сбрасыванием бомб. Перебежками от дома к дому продвигаюсь по деревне к лесу. Вдруг слышу близкое пикирование юнкерса, бросаюсь в сени ближайшего слева дома. Свист падающей бомбы, прижимаюсь в угол, удар разрыва и … в голову. Бомба попала в первую половину дома, где размещалась санчасть, на мне лежал убитый солдат. Я вышел из деревни и полем пробрался в лес в роту. Доложил командиру. На ночь мы соорудили из берез и ёлок чум, обсыпали его снегом, разложили внутри костёр, уселись по округе.
И так мучительно долго прошла ночь, просыпались (сидя) через 15-20 мин. от мороза, а валенки обгорали. Под утро нас подняли и начали сосредотачивать в овраге на опушке леса для наступления. Методично через головы в сторону противника летят наши снаряды, настроение поднимается, появляется уверенность. 28 февраля часов в 11-12 дня мы пошли в наступление, впереди взвод автоматчиков. Достигли места, откуда несколько дней назад мы с минометчиками пытались обстрелять немецкую батарею, продвинувшись вперёд метров на 100.
Начался спереди, справа, слева перекрестный сильный пулеметный и минометный обстрел.
Мы залегли, короткими перебежками, ползком в глубоком снегу немного продвинулись вперед, стреляя. Затем рядом справа падает мина. Удар в голову, теряю сознание, думал умираю, прощаюсь, вспоминаю жизнь, родных, ниточка, потом паутинка обрывается
Так пролежал 5-6 часов. Сознание пришло в обратном порядке. Обстрел продолжался. Кругом крики раненых.
Левая рука почти не действует, по правой щеке течет кровь. Начал звать сестру и я, которая отозвалась и находилась сзади в 20 метрах. Она сказала, если можешь ползти ко мне, я не могу поднять голову. Ползком ногами вперед (не мог повернуться) дополз до сестры. И та сказала, что помощь оказать не может. Собрав последние силы я отполз назад несколько метров, был еще ранен легко в ногу и руку и опять потерял сознание.
Пришёл в сознание в доме на нарах, перевязанным. Нас отвезли несколько в тыл и поместили в медсанбате 664 ст. п.
Как потом я узнал, в этом бою был убит мой друг Алексей Евграфов, Мещеряков и др.
Когда бываю в Москве всегда посещаю памятник неизвестному солдату, памятник обелиск с 250 фамилиями погибших около нашего завода на Филях, где также увековечены наши однополчане. Вот и теперь в день 35-летия Победы, долго стою здесь, вспоминаю, вижу как сегодня те недолгие, но острые часы, дни, нахожусь вместе с живыми друзьями на памятнике.
Вот от этих заводских ворот 16 октября 1941 года утром почти бегом добрался до Смоленской площади, в Киевский райком комсомола. В райкоме пусто, вошёл в кабинет секретаря.
За длинным столом человек собирает вещи в вещевой мешок. Обращаюсь к нему с вопросом. Чем сейчас могу помочь своей родине, а у самого слёзы текут. Тов. Иванов (так кажется была его фамилия) спросил меня сколько мне лет, комсомолец ли я, умею ли стрелять? Я ответил, что мне 17,5 лет, комсомолец, стрелял из мелкокалиберной винтовки. Он сказал, что собирает вещи и идёт на фронт. Сказал, что около станции Фили в школе №590 формируется коммунистический батальон из коммунистов и комсомольцев завода №22. Не помню как добежал через всю Можайку до школы.
Документов кроме комсомольского билета у меня не было. Сначала не хотели принимать, несколько раз обращался к командиру (тов. Толстошееву, который дал согласие)
Тут же обмундировался в морскую форму, тельняшку, бушлат, чёрную шинель. На ноги надел хромовые сапоги (Петровских времён), на голову буденовку, подпоясал командирский ремень с портупеей.
Под вечер нас встретили в коридоре школы. Тов. Толстощеев обратился к нам со словами: «Товарищи, большая опасность возникла над нашей Родиной, Москвой. Немецкие фашисты, неся большие потери, рвутся к нашей любимой столице. Не сегодня – завтра мы вступим в бой с немецкими фашистами. Дальше отступать нельзя. Все как один умрём, но Москву не отдадим. Умирая мы победим, только через наши тела немцы перешагнут. Вы пришли добровольно, у кого не хватает сил, можете идти домой. Никто не ушёл. Потом началось формирование. Командир выделил меня из строя в станковый пулемётный расчёт тов. Репкина. Через 3-4 дня под вечер нас построили в полном боевом оснащении и маршем в течение ночи через всю Москву мы двигались и под утро прибыли в Тимирязевскую академию.
16 октября от заводских ворот я ушёл от матери, ничего не сказав о своём намерении и только 18 октября отпросился у командира на 3 часа.
Прибежал домой попрощаться и сообщить о себе. Дома все было собрано для эвакуации в г. Казань. Я сказал матери в успокоение, что нас перебрасывают в г. Иваново для учёбы и формирования.
Отец заявил, что не поедет в Казань, а поедет на фронт или останется в партизанах.
Нам повезло, такая возможно наша судьба остаться живыми. Но никогда нельзя забыть погибших друзей, которые были такими же, шли умирать, но верили в победу и остаться живыми. Мы не могли себе представить нашу Москву в руках врага.
Потом работая на заводе, сдавая лётчикам самолеты ИЛ-4 и ТУ-2, я всегда помнил как нам доставалось от юнкерсов и старался работать как можно лучше и больше. После войны решил пойти в сельское хозяйство, мы верили, и так нас учили, что понадобится 3-4 пятилетки, чтобы построить коммунизм. С тех пор я почти все время нахожусь на передовом фронте борьбы за хлеб, молоко, мясо. Старался работать за 2-3х, за своих друзей, перед которыми мы в большом долгу, работал до потери сознания.
Теперь мне не стыдно смотреть людям в глаза, это добыто результатами.
Уважаемая Наталия Владимировна, прошу Вас за откровение и утомительно длинное письмо. Расчувствовался. Я думаю, что один раз в жизни это можно допустить, тем более перед Вами, однополчанкой и коллегой по профессии.
С большим уважением, желаю всего самого наилучшего.
Приглашаю Вас к нам в Белоруссию. Г. Минск.
28.07.80 г. (А. Столяров)