Первое боевое крещение наших разведчиков произошло в тылу-врага под Клином. Темной ноябрьской ночью они двигались в сторону деревни Воронино, занятой противником. Зайдя с тыла, они примерно определили численность фашистских солдат и их вооружение. Потом разведчики лесом приблизились к другому селу. Но в нем не было немецких солдат.
Командир подразделения подозвал к себе шестнадцатилетнего разведчика Федора Качармина, вручил ему донесение с разведывательными данными и приказал доставить его в штаб дивизии.
Пройдя немного, молодой разведчик заметил проселочную дорогу. Дальше он шел параллельно ей кустарниками. Послышался рокот моторов. Это двигались автомашины. В их кузовах солдат не было.
Когда они почти миновали Качармина, он выскочил на дорогу, ухватился за борт машины и забрался в кузов.
«Теперь быстро доберусь», — подумал разведчик. Вскоре завиднелись силуэты домов. Автомашины остановились. Качармин услышал разговор на немецком языке. Он увидел, как неприятельские шоферы пошли в крестьянские избы. Качармин тут же спрыгнул с автомашины, быстро перебежал дорогу и скрылся за домом. Побежал в лес. Добытые данные о противнике Качармин доставил командиру части. Они помогли на следующий день нашим командирам подготовить и провести удачную операцию по захвату опорного пункта противника.
В апреле 1942 г. советское командование для получения необходимых данных направило в тыл неприятеля большую группу разведчиков. Часть из них, выполнив задание, вышла к своим. Одна же группа задержалась, ей предстояло установить связь с продолжающими отражать в тылу немцев советскими частями и разведать сосредоточение неприятельских войск в глубине их обороны. В помощь первой группе была послана другая.
Как всегда, для выполнения этого задания нашлось много добровольцев, и самым первым из них оказался Федор Качармин. Разве мог он в этот момент быть в стороне от важного дела! Группу возглавлял Владимир Петров.
Разведчики хорошо знали своего командира по боевым делам. К этому времени он, бывший киномеханик, имел уже несколько орденов и медалей за фашистских «языков». Под стать ему были и комиссар этой группы Валентин Михайлович Григорьев. В состав группы входило 24 разведчика, среди них два радиста, санинструктор и два партизана — Сергеев и однофамилец командира — Петров. Партизаны хорошо знали район, где предстояло действовать. Разведчики были снабжены автоматами, гранатами, радиостанцией, компасами, ракетницами и продовольствием.
Переход был осуществлен в ночь на 24 апреля 1942 г. Разведчики подошли к переднему краю и тихо по слегка подмороженной земле поползли к западу от деревни Лунево. Противник то и дело ракетами освещал местность перед своими позициями. При вспышке ракет разведчики плотнее прижимались к земле. Чем дальше ползли, тем становилось все холоднее, одежда промокла, мерзли руки, а тут, как назло, разошлись облака и ярко засветила луна. Над головами свистели вражеские пули, а иногда слышались минометные выстрелы или полет снарядов в сторону наших частей — это немцы стреляли, чтобы подбодрить себя.
Командир группы подал сигнал остановиться; он первым увидел проволоку, за которую чуть не зацепился рукой. Что это? Сигнализация из дзота или провод под электрическим током? Осторожно попытался заземлить его стволом автомата. Тока не было. Передал провод Соловьеву, и тот, подняв его, пропустил всю группу. Миновали благополучно и вражеские проволочные заграждения. Впереди было видно, как прохаживался парный немецкий патруль, а через несколько минут немецкие солдаты скрылись в дзоте. Разведчики переползли дорожку и, оказавшись от нее метрах в 10-15, вновь увидели фашистов, освещающих дорогу фонариком. Немецкий патруль прошел мимо, ничего не заметив. Разведчики спрятались в овраг и подошли по нему к реке Дымцовке. Форсировали ее, но река оказалась извилистой, и поэтому через несколько десятков метров они снова полезли в холодную воду, и пришлось переходить уже в более глубоком месте. Шли по грудь в воде.
Когда вышли на берег, начало светать, а до леса оставалось метров двести. Кто-то заметил невдалеке едущих на повозке немцев. Пришлось снова залечь на берегу реки.
Приведя себя в порядок, группа двинулась, но через несколько сот метров наткнулась на болото. Решили послать партизана Петрова и разведчика Качармина проверить, есть ли возможность перейти его. Перейти шоссейную дорогу оказалось невозможным: по ней все время патрулировали немцы. Качармин остался на месте, а Петров с большим риском пробрался обратно к группе.
Время тянулось долго. В такую ночь, чтобы выйти на нужную тропинку, надо обладать поистине чутьем охотника. Послышался всплеск воды. Качармин приготовил автомат. Ждет, стало тихо. Как узнать, кто идет — то ли зверь, то ли человек, может враг? Показались два силуэта. Но кто они? Негромко окликнул, ответа нет. Громче стал всплеск воды. Федя повысил голос:
— Петров!
— Я, — ответил он.
— Что так долго?
— Заблудился.
Группа решила идти правее болота по направлению к вырубкам.
Шли больше часа. Устали. Сделали короткий привал. Наступил день. Сверив свое местонахождение с картой, разведчики убедились, что вышли правильно. Именно здесь и предполагали найти красноармейцев наши разведчики. Вдруг кто-то заметил труп нашего бойца, следы крови, а дальше валялись немецкие вещи (Пробитые каски немецких солдат и даже неотправленные письма).
Командир приказал разведчикам Соловьеву и Тену осмотреть лес, но красноармейцев не обнаружили: очевидно, после боя с немцами они перешли линию фронта или ушли в другой район. Разведчики прошли метров пятьсот, и вдруг Синодский заметил спрятавшегося в кустах человека. Решили взять его живым.
Сарафанников и Устинов зашли слева, а Крючков и ВиленскиЙ по кустам справа. Подошли настолько аккуратно, что прятавшийся заметил бойцов уже только тогда, когда его схватили крепкие руки.
Пойманный назвался Чистяковым и объяснил, что три дня назад бежал из плена, Чистяков рассказал о схватке наших бойцов с фашистами, свидетелем которой он был. Вскоре наши разведчики, соединившись с теми бойцами, нанесли мощный удар по врагу.
Шли дни, разведчики кропотливо собирали данные о противнике, но все меньше оставалось продовольствия. Сократили рацион. Об этом сообщили по радио на Большую землю и получили ответ:
«Ждите. 30 апреля ночью самолет с продовольствием».
Убедившись, что немцев поблизости нет, в условленное время разожгли костер, а вскоре самолет «У-2» сбросил мешки. Но самым трогательным было то, что при третьем заходе услышали голос летчика. Он поздравил разведчиков с 1 Мая и передал привет от командования дивизии.
Погасили костер и, перебазировавшись подальше от того места, где был сброшен груз, приступили к его сортировке. В тюках были сухари, хлеб, копченая рыба, корейка, консервы и даже канистра водки.
Наступило 1 Мая. Командир с комиссаром решили здесь, в тылу врага, не нарушать традицию и отметить международный праздник трудящихся. Расставив дозоры, собрались все в круг, прямо на земле разобрали мешки, сброшенные с самолета, разложили закусочку. Григорьев произнес речь, она была очень короткой и призывала бойцов успешно завершить задание и вернуться к своим фронтовым друзьям.
Командир разведчиков получил распоряжение по радио от командования собрать более подробные данные о немецких частях. Для этого разведчики приближались к деревням, шоссейным дорогам, опорным пунктам и определяли количество личного состава, вооружения и пути передвижения противника.
Но все чаще и чаще разведчики натыкались на засады немцев: стало ясно, что фашисты охотятся за группой, и надо было немедленно уходить от преследования вглубь леса. Совершив ночной переход, разведчики подошли к болоту Дивин Мох. Командир проверил, не подмокла ли карта, на которую он столько дней разноцветными карандашами наносил условными обозначениями полученные данные о противнике.
В мае 1942 г. в штаб дивизии было доложено о завершении выполнения задания, и в тот же день получен приказ о выходе из тыла. Командир с комиссаром понимали всю ответственность за судьбу группы, и от их правильного решения во многом зависел успех завершающегося этапа операции. Главное — спокойствие, здравый рассудок и смелость.
Началось тщательное наблюдение за передним краем противника. Ночь, темень необычная. Над головами вспыхнула шапка огня — осветительная ракета. Разведчик Крючков увидел перед собой немецкого часового, а рядом землянку. Фашист выстрелил и скрылся.
Укрылись и разведчики, заняв круговую оборону. Петров предупредил:
— Огонь без команды не открывать.
Почти рядом слышится немецкая речь, ругань, крики. Потом все стихло. С трудом можно было различить лесную дорогу, по которой мимо разведчиков группами проходили вооруженные фашисты. Дело шло к утру. Наступил и день, а разведчики лежали в кустах, рядом с врагом и ждали ночи. Полтора суток не было ни крошки во рту. На сырой земле очень холодно. Долго тянулось время и, наконец, стемнело.
Разведчики еще раз связались с «Минском» /это был позывной штаба дивизии/ и тогда «медвежатам» радировали план перехода. Ночью началось движение по указанному штабом пути. Командир впереди, рядом Качармин, Токмаков, Устинов, Соловьев, Синодский, последним шел комиссар.
Ракеты противника освещали местность. Бойцы вышли на пахотное поле. Сзади выстрел, и вновь ракета. В этот миг командир увидел и показал Качармину проволоку. Тот, переступив ее, предупредил сзади идущего. Но было уже поздно — боец не заметил проволоки, зацепил ее, последовал взрыв мины. Качармин был ранен в ногу. Продвинулись еще на несколько метров — и последовал новый, более оглушительный взрыв. Ранены еще два разведчика. Наконец, третий взрыв, и раненых стало уже шесть человек. Услыхав взрывы, фашисты выпустили целый веер ракет, открыли огонь из автоматов и пулеметов.
Нашему командованию стало ясно, что разведчики приближаются. По огневым точкам началась стрельба из орудий и минометов. Летящие с обеих сторон трассирующие пули образовали над разведчиками огненный купол. Подняться нельзя. Командир тащил на себе Качармина, получившего три ранения, бойцы помогали ползти Соловьеву, Крючкову и Синодскому, остальные двигались сами.
Подавленный нашей артиллерией немецкий огонь слабел, да и до леса, где были наши окопы, оставалось рукой подать. И наконец, после двадцатисуточного пребывания в тылу врага знакомый, родной голос Кости Силохина:
— Братцы! — обрадовал нас.
Пожалуй, больше всех объятий и поцелуев досталось ему. Продолжающейся стрельбы почти не замечали. Заросшие, голодные, измученные, в оборванной одежде, стояли разведчики.
Все пытаются говорить разом, перебивают друг друга. Радости не было конца. Вскоре за успешное выполнение задания и проявленное мужество разведчики были награждены медалями «За отвагу», а командиру и комиссару вручены ордена Красного Знамени.
Н. Становов, военком разведывательной роты