Гайлюнский Яков Григорьевич
8 декабря, в разгар боя получаем известие о присвоении нам звания Гвардейской дивизии. Осуществилась наша мечта, лелеянная еще в Москве.
…Заснеженное поле. Мороз, ветер. Четкие ряды москвичей-добровольцев, теперь уже гвардейцев. Представители всех частей дивизии выстроены для принятия Гвардейского знамени. Яркое красное полотнище полощется на ветру. Представитель командования Фронта вручает его командиру дивизии полковнику Романовскому. Комдив колено преклоненный целует знамя и проносит его вдоль строя гвардейцев. Гремит мощное ура. На торжественном митинге выступают представители частей, которые клянутся с честью пронести это Знамя до Победы. Мне тоже предоставляется слово. Я очень волнуюсь, перехватывает горло. Слишком велика ответственность. Ведь я говорю от имени всего полка и клянусь от имени всех товарищей.
Декабрь 1942 г. Полк занимает оборону в районе «Андрюшиного угла». Участок сложный и значительно труднее предыдущего. Не хватает личного состава. На предыдущем участке использован почти весь имеющийся в наличии кабель. Выходим из положения, натягивая колючую проволоку на колышки вместо кабеля, ремонтируем телефонные аппараты.
Ночью, 28 декабря, проверяя боевое охранение, погиб начальник связи полка Костя Нечаев. Прекрасный человек, отличный организатор, друг и товарищ многих, и тяжелых дней и дорог… Мне приказано его заменить.
Дивизия совместно с 11 Армией получает боевую задачу — создать угрозу двойного окружения Демянской группировки немцев, взятием ряда их опорных пунктов; перерезав Рамушевский коридор, не дать возможности перебросить силы на штурм Ленинграда и подкрепления войскам штурмующим Сталинград. Это главная задача Северо-Западного Фронта.
«Коридор» этот отделял немецкие войска, штурмующие Ленинград, от наших войск, пытавшихся ликвидировать этот разрыв. Это могло бы существенно помочь осажденному Ленинграду. «Коридор» немцев состоял из сплошных укрепрайонов, одетых в сталь и бетон и обеспеченный более сотни самолетов.
Лучше всех об этом «Коридоре» сказал поэт Михаил Матусовский:
Здесь из всех щелей и нор
Автоматы бьют в упор.
Сам не знаю кем он назван:
«Рамушевский коридор».
Ни тропинок, ни дорог.
Мир, взведенный, как курок.
Здесь пристрелян каждый камень,
Каждый куст и бугорок.
Здесь наш быт похож на бред.
Здесь с ума нас сводит свет
От прибитых прямо к небу
Ослепительных ракет.
Смерть в тебя вперяет взор
Сквозь оптический прибор.
Сколько нам он стоил жизней,
«Рамушевский коридор».
То ползи, то сразу в бег,
То спеши зарыться в снег.
Только здесь понять сумеешь
Все, что сможет человек.
Кто покуда не убит,
На снегу вповалку спит.
И земля дрожит от взрывов,
Будто впрямь ее знобит…
Так и помню я с тех пор
Обгорелый черный бор
И четырежды проклятый
«Рамушевский коридор».
В феврале 1943 г. перед полком была поставлена задача овладения рядом опорных пунктов немцев. После тщательной рекогносцировки и упорного боя 15 февраля была прорвана сильно укрепленная полоса обороны противника и освобождены Извоз, Березовец и Кукуй.
Бой был тяжелый. Плохо со средствами связи. Всего две радиостанции РП-12 и четыре РБС, 15 км кабеля и десяток телефонных аппаратов. На «колючке» в наступлении не уедешь. Она вся осталась на исходном положении. С 1-ым батальоном держим связь на РБС. Эти радиостанции дециметрового диапазона и работают в пределах видимости. Батальон рванул и от радиосвязи одно воспоминание. От КП батальонов до роты РБС работают устойчиво. Противник лупит из всех орудий и минометов. Проводная связь — урывками. Все линейщики — на линиях. Много потерь. Устойчиво работает лишь радиостанция Сасорова во 2-ом стрелковом батальоне. Этот батальон на главном направлении удара. Командир полка Ф.Б. Чернусских меняет свой КП из Извоза в Березовец. Штаб переходит в Извоз. Рвется связь штаба с КП полка. Нет ни одного линейщика. Все на передовой. Мы с Моргуновым ползаем по линии и еле-еле ее восстанавливаем. Прибегаем в Березовец, и Чернусских на меня обрушивается — нет радиосвязи со 2-ым батальоном. Понимаю, что что-то случилось с радистом или со станцией. Резервов у меня нет. Смотрю, стоит какая-то повозка без людей и лошадей, а в ней новенькая РП-12 и с десяток телефонных аппаратов. Не краснея, я их «одалживаю» и направляю станцию с Моргуновым в батальон. Связь налажена. Моргунов сообщает, что Сасоров убит, а рация пробита. Дублируем основную линию связи еще пятью каналами из трофейного кабеля, и связь устойчиво работает до конца операции.
Неоднократно выручал нас бойкий, быстрый и смышленый Миша Иванов — начальник сбора донесений. Это он со своими ребятами — пешими посыльными ползал на животе, обеспечивая живую связь с подразделениями, когда подводили телефон и радиостанция.
Много и отважно поработали связисты. Это был для нас один из самых тяжелых и трудных боев. Много было потерь среди полковых и батальонных связистов.
Высоко оценило командование ратный труд связистов, наградив многих высокими правительственными наградами.
Среди них Алексеев, Любашов, Татаринов, Андреев, Ануфриев, Соловьев и многие другие. Все с болью переживают гибель радистов Сасорова и Чукаева, линейщика Дятлова и многих других товарищей. Чукаев туляк-доброволец. Упорно учился, осваивая работу радиста, и стал профессионалом. В этом бою самостоятельно отремонтировал пробитую пулей упаковку питания и отлично держал связь в двух радиосетях. Рядом с ним погиб радист артполка. Находился Чукаев в боевых порядках стрелковой роты, погиб уже при выходе из боя, при бомбежке КП полка.
Несколько дней передышки и снова в бой за Веревкино. Кабеля очень мало, еле хватает связаться с батальонами. На исходном рубеже до роты опять выручает «колючка».
Наступления началось неудачно, подразделения залегли. Наша артиллерия била плохо, огневые точки не подавлены. Артиллеристам влетело, они «дали прикурить», пехота рванула и овладела Веревкино. Несмотря на голодный паек, связь работала устойчиво. Многих связистов, в том числе и Моргунова, представили к награде.
Дивизию, существенно потрепанную, перебросили на более спокойный участок обороны под Кривовицами и через два месяца отвели на отдых.
Моргунову торжественно вручают орден Красной Звезды и назначают начальником связи 157-го Гвардейского стрелкового полка. Роту принимает вернувшийся из госпиталя Рибиник.
Лето напряженной учебы с прибывшим пополнением. Новички овладевают искусством прокладывания кабельных линий, их ремонтом под огнем противника, устройством телефона. Отдельно обучаются радисты-солдаты, отобранные из пехотинцев, но имеющие среднее образование. Их обучают элементам радио и электротехники, развертыванию радиостанций, вхождению в связь, обращению с кодами.
Принимаем сводки Советского Информбюро. Орел и Белгород — наши! Красная Армия стремительно шагает на Запад, а нам после продолжительного отдыха опять поручают вести оборонительные бои на Северо-Западном Фронте. Занимаем оборону под Старой Руссой. От рядового до офицера, все буквально кусают себе локти. Столько за последние дни побед. Наши у Днепра! А у нас каждый день потери от этой чертовой обороны. Правда и немцам достается, и побольше нашего. Они пытаются наступать, чтобы прорваться в Ленинград, разгромить армии Северо-Западного Фронта и перебросить силы на другие участки фронта, в частности под Сталинград.
Наша активная оборона срывает эти замыслы. Месяц тяжелой обороны. Нас сменяют другие части, а нам дают возможность передохнуть.
Сегодня 14 октября 1943 года. Последние дни отдыха в поселке Рамушево. Завтра нам 2 года. Славный боевой путь прошла наша дивизия, полк и наша рота связи.
После долгих кровопролитных местных боев 8 января 1944 г. дивизия была переброшена на Ленинградский Фронт.
Наше прибытие в Ленинград совпало с днем, когда 2-ая Ударная Армия и 42 Армия, прорвав оборону немцев, соединились. Блокада Ленинграда фактически была снята. Трудно себе представить наши переживания, когда мы шагали по заснеженным улицам этого многострадального города.
Нашей дивизии уже на Ленинградском фронте была поставлена боевая задача овладения рокадной дорогой на г. Псков. В особо трудных условиях дивизия в течении 3-х суток, проявляла стойкость и выносливость, умение вести тяжелые бои в лесисто-болотистой местности в зимних условиях. Особенно трудно было нам — связистам. Наши части вышли на шоссе Щегли-Моложаны, освободив до 50 населенных пунктов. Развивая наступление во взаимодействии с другими подразделениями, мы продвинулись вперед на 180 км, перерезав дорогу Псков-Луга.
Немного передохнув, 31 марта 1944 г. получили задачу прорвать оборону противника в полосе 5 км, перерезать шоссе Псков-Остров и овладеть опорным пунктом станция «Стремутка». Ох уж эта «Стремутка»! Сплошные контратаки! Да не просто, а с «Фердинандами» и «Тиграми». Весь офицерский состав, в том числе ездовые, повары и все связисты были в боевых порядках. На узле связи одна Шура Морозова. Попаданием снаряда был разрушен узел связи. Шуру засыпало землей, но она не растерялась, сумела связаться с командованием и продолжила нести дежурство.
Выстояли. Освободили Стремутку. За бесперебойную связь и участие в отражении контратак получили в приказе благодарность командования полка. Многие были награждены высокими правительственными наградами.
В начале июня 1944 г. дивизию перебросили в район южнее г. Остров в состав Прибалтийского фронта и готовили к прорыву у реки Великой. Немцы прозвали эту оборонительную систему «Линией Пантеры». В результате боя, который длился 16 июля и всю ночь 17, наши войска освободили десятки населенных пунктов. В ходе этой операции мы форсировали реки Синяя и Льжа, прошли с боями более 160 км.
Многие даты забыты. Но не эта. 12 июля 1944 г. Впереди Пушкинские горы и надгробье Пушкина. Команда — взять Горы без артподготовки, чтобы не разбить Пушкинский мемориал. Начинается атака. Бешеный огонь противника. Наши роты залегли. Линейная связь все время рвется, и связисты-линейщики ползают на животе между залегшими солдатами, чтоб хоть как-то дать им связь. Принимается решение открыть минометный огонь по траншеям противника. Это помогает, и под мощное «Ура!» солдаты 53-ей гвардейской и 321-ой стрелковой дивизий 3-го Прибалтийского Фронта освободили поселок Пушкинские горы. Могильный холм Пушкина был разминирован. Кроме Пушкинских гор были освобождены Тригорское и Воронич.
Не могу не привести здесь стихи из газеты 54-ой Армии «В решающий бой» от 15-16.07.44 г.:
Еще носили раненых, и близко
Бил миномет, и канонада с гор,
Еще на светлый мрамор обелиска
С опаскою глядел сапер.
Еще слепые проносились пули,
Срезая листья с зарослей густых,
Когда Россия стала в карауле
На тех горах, воистину святых.
И сняв пилотки, жесткие от пыли,
Смахнув с лица соленый жгучий пот,
Бойцы проходят к пушкинской могиле
Тропой, что никогда не зарастет.
Им нет конца. Взгляни с какой любовью
К подножью этой мраморной плиты
Несут они с полей, политых кровью,
Простые и прекрасные цветы.
А бой гремит. Запомни навсегда ты,
Как шли по каменистому холму
Достойные бессмертия солдаты
К бессмертному поэту своему.
Ярко запомнился случай на латвийской земле, под хутором Мутико. Прибалтика 15 августа 1944 г. Прорвав оборону противника, наш полк стремительно вошел в прорыв и, как было приказано, «не взирая на фланги» устремился вперед. Опомнились только через 8 километров.
Ни впереди, ни на флангах, ни в тылу, нет ни противника, ни наших войск. Комдив по радио приказал доложить наши координаты. Доложили. Не поверил. Дважды еще переспрашивал, не ошиблись ли мы. Выяснилось, что успех в наступлении имел только наш полк, остальные, на флангах, прорвать оборону не смогли, и мы, выходит, оказались отрезанными от своих главных сил. Быстро сориентировались. Поставили на всех дорогах боевое охранение, заняли круговую оборону. Кроме личного состава полка со всеми его тылами в прорыв вошли обеспечивающие нас танк Т-34 и установка «Катюша», да вот снарядов у них после прорыва осталось маловато. Немедленно приняли меры к радиомолчанию и редким поверкам телефонной связи. Основная тяжесть легла на плечи пеших посыльных.
Предпринятая на следующий день попытка прорыва к нам основными силами не увенчалась успехом. Немцы подтянули большие резервы и удержали оборону. Командование приняло решение о выводе нашего полка из тыла противника.
Провели подготовку к переходу, свернули проводную связь, разработали систему визуальной связи между подразделениями. Сурену Саркисову и мне командиром полка А. П. Борисовым была оказана честь выноса из окружения наших знамен. Сурену вручили Знамя Монгольской Народной Республики, мне — боевое Гвардейское Красное Знамя полка. Были назначены ассистенты и названы офицеры, которые должны выносить знамена, если с нами что случится. Операция была рассчитана на внезапность. В вечерних сумерках мы начали незаметно продвигаться к линии фронта, изредка на ходу входили в радиосвязь с КП дивизии для сообщения своих координат. Подойдя в условленном месте к переднему краю, услышали справа и слева мощный артналет по позициям немцев. Это и было сигналом к атаке. Все бегом рванулись к окопам немцев. Все, что могло стрелять, стреляло. Т-34 и «Катюша» выпустили свои последние снаряды. Ошеломленные немцы, не ожидая удара с тыла, «распахнули» перед нами свой передний край. Мы вышли к своим, а в образовавшийся разрыв в переднем крае противника хлынули наши войска.
Эти три дня в окружении были для нас суровой военной школой хитрости, мужества, товарищества и высокой дисциплинированности. Отлично проявившие себя связисты заслужили благодарность комдива. Многие бойцы награждены.
В декабре 1944 г. генерал Бурлакин в ходе боя приказал мне заменить раненого начальника связи дивизии гвардии майора Волкова — храброго воина, отличного организатора связи, хорошего товарища. Он часто бывал в подразделениях и помогал нам, новоиспеченным связистам, своим большим опытом армейского офицера.
Моим помощником по радио был назначен начальник связи 157-го гвардейского стрелкового полка гвардии капитан Моргунов. Начальником связи моего родного полка назначили командира роты связи гвардии старшего лейтенанта Сергеева, молодого, всегда подтянутого офицера, прошедшего с нами боевой путь от командира взвода до начальника связи полка. Замечательный радист Гурьев, который еще под Черной отличился тем, что, не прекращая работы на рации, установил ручной пулемет на трупе врага и вместе с пехотинцами отразил контратаку немцев, был назначен командиром радиовзвода, сменив на этом посту лейтенанта Гинзбурского.
Поздравляя меня с новым назначением, мои боевые друзья подшучивали — в тыл отправляешься. Не тут-то было! Наши строевые офицеры на собственном опыте убедились, что без бесперебойной связи не может быть успешного управления боем. И так уж повелось, что ПНШ-3 — начальник связи — никогда при наступлении в штабе не находился. Его место определялось на НП (наблюдательный пункт) командира.
Командиры полков, с которыми мне довелось воевать, товарищи Довнар, Павлов, Тарасюк, Чернусских, Кудрин, Борисов, все как один храбрые офицеры, всегда ставили свой НП в боевые порядки пехоты, откуда и управляли боем. Такого же порядка придерживался и генерал Бурлакин. Перед всяким наступлением НП комдива всегда выносился вперед по отношению к полковым НП. Состав наблюдательного пункта комдива был постоянным: оперативный помначштаба (ПНШ) Алмаев, дивизионный инженер Луцков, начальник связи, радиостанция и телефон со своими боевыми расчетами. Часто на НП находился командующий артиллерией дивизии полковник Синотов и ПНШ артполка Виленский. Стоило только нашей пехоте чуть продвинуться вперед, как генерал Бурлакин, несмотря на интенсивный огонь противника, приказывал перенести НП вперед. Его кредо заключалось в том, чтобы всегда видеть поле боя и своим присутствием на переднем крае вселять в частях уверенность в успехе. Вот такой «спокойный тыл» был у начальника связи дивизии. Попал я, как говорится, из огня да в полымя.
Впереди были наступательные бои за освобождение Риги, ожесточенные бои в районе Тукумсе, освобождение г. Джуксте, наступление на Лиепаю и взятие последнего опорного пункта перед ней — г. Приекуле.
Батальон связи под командованием майора Астахова четко обеспечивал в этих боях связь с полками, штабами армии и корпуса. Начальник связи 1-го Гвардейского стрелкового корпуса генерал Борзобогатый дал высокую оценку нашим связистам.
На всех фронтах огромные успехи. Взят Берлин, война заканчивается, а мы топчемся на подступах к Лиепае, так как командующий Курляндской группировкой немцев генерал Шредер заявил, что капитулировать не собирается, а образует новое государство — Свободную Курляндию!
В штабах полным ходом идет планирование операции по ликвидации этой группировки. Войска круглосуточно репетируют, проигрывают варианты подавления штурмовой полосы. 8 мая 1945 года генерал Бурлакин ставил на переднем крае боевую задачу нашим полкам и спецслужбам на прорыв глубокоэшелонированной линии обороны немцев на пути к Лиепае. К 8 часам утра должно быть закончено сосредоточение наших войск. Над передним краем появляются наши самолеты. Их встречает сплошная стена зенитного огня, и они поворачивают назад. Снарядов у немцев много — стащили в Лиепаю при отступлении со всей Прибалтики.
Траншеи полка, стоящего в обороне, который мы должны сменить для наступления, пристреляны немецкими снайперами, и по ним все ходят пригнувшись. Связисты развертывают узел связи, тянут линии к НП полков, размещают в траншеях радиостанции. И тут вдруг наблюдатели, оторопев, докладывают, что над передним краем противника поднялись белые флаги. По траншеям все бегают уже в полный роет, а немцы повыскакивали на брустверы и орут: «Рус! Криг капут!» Находившийся в штабе армии комдив передал нам по рации команду на свертывание. Немцы приняли условия капитуляции. К середине дня со стороны Лиепаи потянулись тысячные колонны пленных.
За годы войны воинами дивизии истреблено более 60 тыс. фашистов, уничтожено свыше 1000 орудий, 3000 пулеметов, освобождено более 3 тыс. населенных пунктов, 12 городов.
По окончании войны дивизию дислоцировали в Московский военный округ, присвоив ей наименование Гвардейский Краснознаменный Московско-Тартуский окружной учебный центр с сохранением наших полковых Гвардейских знамен. Наши ветераны не теряют связи с этим соединением, и гвардейцы Центра бывают у нас на всех торжествах.
В 1946 г. был создан Совет ветеранов дивизии, насчитывающий порядка 1200 чел. (Сейчас осталось только 220 чел.) Мы часто встречаемся, особенно в торжественные дни и вспоминаем своих друзей. Совет ведет большую работу по увековечению памяти погибших бойцов. Часто выезжает к местам захоронений и устанавливает мемориальные доски. В этом благом деле нам помогают рабочие завода им. Хруничева. Советом ветеранов было создано 15 школьных музеев, но, к сожалению, в «смутное время» их уничтожили. Остался только один в школе №600, где его директор Махова Н. С. сказала: «Пока я директор школы — музею быть». Этот музей мы своими силами и силами школьников значительно переоборудовали и там есть, что показать. Реконструируется и музей в школе №1249. На базе музеев ветеранами и школьниками проводится большая патриотическая работа — «уроки мужества», круглые столы, конференции и др.
Мы рады, что имеем возможность дружить с подрастающим поколением и исправлять многие «выверты» некоторых учебников.