Итак, мы начинаем. Попытаемся описать как можно правдивей жизнь студентов-мадийцев, призванных партией, комсомолом на защиту своей родной Москвы.
Как говорится, лиха беда — начало. Дальше пойдет как по маслу. Почин ведь дороже денег!
Коротко. 15 октября вызвали в комитет ВЛКСМ. Поставили задачу. И… вот мы после прохождения через РК ВЛКСМ, формировочного пункта на Трубной площади, находимся в рядах защитников столицы.
Сборы, отправка — все это проза. Впереди — романтика фронтовой жизни. Посмотрим, что она нам принесет. Много таинственного, заманчивого и жизненного таит в себе будущность. Что случится дальше, к чему все это приведет — читатель узнает из этого дневника.
Итак, в путь, друзья, в путь. «Лед тронулся, господа, присяжные заседатели», как сказал О. Бендер.
1941 год
20 октября Сегодня мой день писать. День начался обычной побудкой. Затем учеба. Наша братва первого отделения изучала «Максима». Потом обычный обед, огневая подготовка.
Занятия по огневой подготовке прошли нормально. Я, Бирзак. Женя Морозов занимались с ручными автоматами, ходили в «атаку», сменяли рубежи, «обстреливали» противника в лице отдельных пешеходов. В общем, мальчики резвились!..
Смеху! Ха-ха! Игорь Лунев стал командиром отделения. Ну, кажется, что Игорь нашел самого себя!.. Вид у него, будто он дивизией командует. Братцы смеются над ним, а он и не замечает. Потеха!
После ужина, после разбивки места на сон, вдруг… О, торжественная минута! Каждый ждал ее, каждый гадал и думал: как это бывает? И вот она наступила! Да, я же не сказал, что именно случилось?
Дело в том, что нам сказали, чтобы мы подготовились к принятию красной присяги. Братва начала готовиться: тут поправляют воротники, там ремни подтягивают, одевают противогазы — все это создает какую-то торжественную, похожую на праздничную суету.
Стали в строй. Ждем. Ждать пришлось долго. В это время все думали об одном и том же: о той минуте, после которой каждый сможет назвать себя воином Красной армии.
Потом разрешили нам петь. Сели, запели. Ну, конечно, наш студенческий взвод дал несколько очков вперед всем. Пели недавно разученные «Эскадрилью» и «Мушкетеров» и русские, и украинские народные песни. Вдруг: «Становись!»…
Наступила торжественная тишина. Комиссар батальона Петров-Соколовский сказал речь. Поздравил нас. Затем после этого комроты и за ним политрук дают присягу. После этого вся рота дает присягу. Мы хором повторяем слова клятвы за командиром роты: «Я, гражданин Советского Союза…» мощно гремит под сводами клуба (где мы расположились). Лица все торжественны и строги. Дальше и дальше звучат слова присяги, и все сразу как-то взрослей становятся, подтягиваются.
Присяга кончена. Ребята, простите, теперь бойцы, поздравляют друг друга с получением звания воина. Да, такие события в жизни человека случаются довольно редко, но запоминаются они на всю жизнь.
21 октября День прошел без каких-либо приключений! Какая неожиданность: о нас написали в газете! В «Комсомолке» помещено наше обращение к трудящимся Москвы. Вверх листа вместо лозунга написана выдержка из обращения: «Ляжем костьми, но не отступим». Мальчишки наши загордились, гоголем ходить стали.
После обеда занялись оборудованием своего места спанья. Построили себе «скворешню». На сцене построили второй этаж. Во время строительства со смеху чуть не подохли! Бирзак Женька и Генашка Сыров были главными конструкторами. Остальные советовали, помогали, прикидывали, рассчитывали. Вспоминали «сопромат». Спорили. В общем, в строительстве участвовали все из первого отделения, кроме Моньки и Сергея Пузанова. Они, подлецы, лежали да делали критические замечания.
Постановили (так — для испытания прочности) посадить весь взвод наверх, а Геньку с Женькой — вниз.
И так, со смехом, «дом» был выстроен. От общего зала отгородились решеткой из фанерок (остатки прежней декоративной роскоши). Наше сооружение напоминает декорации, хотя оно довольно удобное, а главное, отгороженное от «мирских сует».
22 октября Взвод с прошлого вечера в наряде, так что свободные от наряда — вообще свободны. Я и Женька Мор зов побывали дома. У меня дом опустел: мои родичи и сестра уехали из Москвы в Куйбышев. Адреса пока не имею, они моего тоже не знают. У Матвея такое же положение. Да, война изрядно раскидала людей. Но ничего, сделаем свое дело и соберемся. Главное сейчас разбить немцев, стереть этих сволочей с лица земли!
Сегодня наш взвод в наряде, и мне пришлось стоять в карауле. Довольно скучная вещь. Только иногда тишину ночи пронизывают шквальные залпы зенитной артиллерии. Днем на посту еще менее интересно. Кругом все мирно и спокойно. Наиболее яркий эпизод сегодняшнего дня — обстрел немецкого самолета. Зенитки дико палили, все небо было испещрено бесчисленными облачками разрывов. Мы с нетерпением ждали падения пылающего самолета, но он, маскируясь в облаках, ушел. За ним погнались наши истребители. Наконец, к нам прибыл настоящий кадровый боец, бывший на финском фронте, Халхин-Голе и в течение трех месяцев воевавший с немцами; был ранен, выздоровел и теперь будет в нашем взводе помощником политрука. Он пулеметчик, мы у него многому можем поучиться. Завтра мы должны идти стрелять и вот готовим свои пулеметы к испытанию. Скоро вечерняя поверка и сон.
10 ноября Вот уже около 20 дней, как не писал никто из нас в этот дневник. Объяснить это можно очень просто. Дело в том, что нас, студенческий взвод, рассыпали на части. Главное, нет у нас теперь (уже в 3-м взводе) Женьки Морозова и Сергея Пузанова. Кто же будет писать в дневник?.. Жаль, что ребята не с нами. Хотелось идти в бой вместе, вместе драться с гадами, вместе их разгромить…
За это время мы успели сменить несколько мест жительства. Сейчас находимся на третьем месте. Из Москвы уже уехали и называемся теперь действующей армией.
Видно, скоро в бой. Много уже мы окопов порыли, сменили точек. Сейчас устроились в районе Тушино. Кое-чему мы теперь научились. Выглядим совсем военными.
Много смешных историй случилось за этот промежуток времени, да вот не пришлось отметить. Теперь постараюсь не пропускать по стольку.
Теперь у нас в отделении остались Женька Бирзак, Адамайтис Ромка, Матвей и Певзнер. Вот и все. Живем пока очень весело. Пользуемся всеми благами действующей армии: получаем подарки, усиленно кормимся и т.д. Все идет как нельзя лучше.
За это время произошло важное событие: я подружился со снайперами-девушками — Наташей, Таней и Марусей. Это очень славные девчата. Жаль, что их перевели в другую роту. Но я, например, вижусь с ними каждый день и дружбы стараюсь не терять.
Сегодня я, Генька (теперь связной у комроты) и Наташа ездили в Москву на лошади. Умора. Только представить себе: лошадь, скотина шальная какая-то, так и лезет влево. Ехали очень нахально — не шутите, ведь военные. По городу, самому центру ехали, не стесняясь, по самой центральной улице, несмотря ни на какие правила уличного движения. А при обратном пути и вовсе я чуть не погубил всех. Лихо же мы ехали!.. Из-под машин каким-то чудом вылезали. Довез я их благополучно, но смеху было вагон и две маленькие тележки…
Завтра комсомольское собрание. Меня ведь комсоргом выбрали в роте, я не сказал. Женька Морозов и Борис Теппер — мои члены президиума. Работать только лишь начинаем. Уже один раз заседали. Завтра собрание. Волнуюсь немного. Постараюсь не подкачать. Ну, посмотрим, что выйдет.
11 ноября Этот день знаменателен, во-первых, тем, что я получил два письма: от Кирки и от Веруси. Кирилл, бедный, остался в Москве один. Скучно ему. Я его понимаю. Хорошо, однако, письма получать. Приятно становится. Вот прочитал письмо Кирилла и будто поговорил с ним, вспомнил прошлые денечки. Веруся с Золей тоже одни остались в Москве. Это и все, что осталось от некогда боевого 10 класса «Б». Им, конечно, скучно в Москве. Это ясно.
Вчера родилась новая команда — «в котелок», наподобие команды по тревоге «в ружье». Ходили за обедом Матвей, я и Ромка. По дороге решили, чтобы не дать остыть обеду, съесть его моментально. Смеху было вагон: надо было видеть, как ребята поспешно раздевались и брались за «оружие» — ложки.
После стрельбы было собрание. Прошло оно неплохо (для первого раза), только собрались неважно. Политрук хорошо говорил. Речь его мобилизовала комсомольцев. Все решили подтянуться, показать, что значит быть комсомольцем. Решили твердо быть везде впереди – и в учебе, и в труде, и в бою. Я выступал, но сказал не все, что хотел, — времени маловато было.
После собрания зашел к Наташе. Конечно, по всем правилам нужно было идти и чистить пулемет, помочь ребятам, но… Не знаю почему, но я не мог не зайти. Хочется зайти, увидеть, поболтать. Вот и поболтал… Ребята на меня обиделись. Конечно, я не прав. Они чистили, трудились, а я… Да, впрочем, как говорится, бог меня простит. Не всегда мы поступаем согласно рассудку.
Завтра надо принять членские взносы у комсомольцев роты. Выяснить причины отсутствия некоторых товарищей на собрании, обсудить.
12 ноября В полдень был митинг. Послали ответ на приветствие славным защитникам полуострова Ханко. Ну, это действительно герои. Таких героев немцам не найти. Не может их быть у этих подлецов. Ведь подумать только, почти пять месяцев защищать маленький полуостровок, находящийся далеко в тылу врага. Это могут сделать только советские люди, только истинные патриоты своей страны.
Сегодня интересное событие произошло. Ромка собирался в караул. Ну, мы тут чуть не умерли со смеху. Он надевал на себя все, что только можно: телогрейку, бушлат и еще пальто Матвея. На кого стал похож бедный Ромочка? Толстый, брюхатый, неуклюжий, как медведь. Когда одели его, попробовали его «боеспособность». Довольно комично все это вышло.
Я сегодня свободен от дежурства. Сижу дома. Написал письмо к своим. Дойдет ли, нет ли, бог один знает, если так можно сказать.
Настроение сегодня нехорошее. Скучно, чего-то не хватает. «Кого-то нет, кого-то жаль и что-то сердце рвется вдаль». Завтра Монька и Петя Певзнер едут в Москву. Завидую. Ну ничего — и на нашей улице будет праздник.
14 ноября День обычный. За день я сильно избегался, устал, собирал взносы. Набралось много ребят, у которых большая задолженность (более трех месяцев). Странно, почему отсекр разрешил принимать от них взносы, хотя по уставу этого не разрешается. Завтра буду выяснять.
Сегодня одна неприятность: привезенный Монькой и Певзнером патефон привлек к себе публику. И вот комроты застал у нас сегодня девушек (каких-то). Как, что, почему? Я этого не знаю. К счастью, меня здесь не было. За этот «бардачок» ребятки наряд получили: оборудование кухни, набивка лент и пр. хоздела. Так им и надо, не дело придумали.
Завтра предстоит порядком работы: оборудование землянки, членские взносы, дежурство у пулемета.
Решили вступить в кандидаты славной большевистской партии. Это на меня возложит ряд новых обязанностей. Подумать только, буду в партии, которую создал Ленин, буду в одной партии со Сталиным! Это великая честь! Наверное, 16 поеду в Москву за рекомендациями.
16 ноября, наверное, поедет Наташа. Значит, опять едем вместе. Хоть бы не сорвалось! Она, кажется, тоже собирается в партию. Впрочем, правильно: это будет достойный член партии.
Сейчас ночь. Ребята спят. Приходил комроты (искал, нет ли у нас остатков дневного бардачка). Тишина. Мерно сопят ребята. За окном воет вьюга, а у нас тепло, хорошо. Жаль, что придется переходить в землянку. Но приказ — закон.
15 ноября День прошел в хлопотах. До обеда копали. После обеда я бегал собирал взносы; устал крепко. Был у политрука. В город пока не отпускает. Когда теперь? Это пока неизвестно. Девчонок-снайперов тоже пока не отпускают. От их комроты узнал, что отпуск возможен только с разрешения комполка — в исключительных случаях. Будем ждать лучших времен.
16 ноября Какая досада! Почти уже выкопали землянку, а там вода. Жаль труды затраченные. Сегодня с Матвеем не в ладах. Он, признаться, порядочный лодырь, но это, конечно, не хочет показать всем. Вечером выделяли на работу на кухне. Выделили его. Мы его немного … Он совсем «влез в бутылку». Сейчас ушел, но я уверен: у него на меня зуб, да ничего — обойдется. Сегодня Женька Бирзак нас покинул: будет работать связистом в штабе роты, там же, где и Генашка. Да, птенцы понемногу разлетаются из гнезда. Нас уже осталось четыре человека. Видно, не получилось чисто студенческого отделения!.. Ну, ничего. Студенты, хотя они в разных отделениях и взводах, всегда вместе дружно будут бить врага!
В общем, хотя бы скорее в бой! Этого хотят все наши ребята. Надоело быть не у дела, а надо. Надо лучше овладеть боевой техникой, лучше сорганизоваться, чтобы уже выступить, да так, чтобы всем врагам тошно было. Для этого нужно учиться, учиться упорно.
17 ноября Сегодня я дневальный. По этому поводу я занялся своими личными делами. Написал письма Верусе с Золей. В хибарке у нас навел порядок. Вымел пол, вымыл все котелки, натопил печь.
В общем, хозяйственник я сегодня. Ночью сегодня в караул. Неприятная это штука, но нужно — придется постоять. Одно хорошо: будет время обо всем подумать, все вспомнить.
Ну, я, кажется, попал. Положеньице!.. Надо бы хуже, да нельзя!.. Вечером был у девчат. Настроение — прелесть! Я, Наташа и Маша устроили вечер воспоминаний. Каждый вспоминал наиболее знаменательные даты и события из своей жизни; главным образом, конечно, из школьной. Счастливая это пора. Часов в 11 сели играть в «козла». А с Наташей необычайно везло (ну, думаю, к неприятностям везет!). Мы им с Таней двух козликов заколотили. Это-то хорошо, но, пока я там был, приходил наш комроты, ну и не нашел одного бойца (это меня). Полчаса сидел он (до 12), а меня все нет. А я-то хорош!.. Ушел и комотделения ничего не сказал. Его спросили: где человек, а он не знает. Видно, за это дело придется отсидеть на «губе» суток трое. Неудобно только перед политруком: он хороший человек, хорошего мнения обо мне, и вдруг… Ну, как говорится, сделанное нельзя исправить никаким раскаянием. Может быть Фортуна поможет, хотя надежды мало. «Что день грядущий мне готовит?»
18 ноября Новый день застал меня в карауле. Я стоял с 4.30 до б.30. Оказывается, в это время уже успел прийти комроты. Он, кстати, интересовался вчерашним отсутствующим «гулякой».
Весь день работали. Только дневальный Певзнер, будь он неладен, ленился здорово. Мы, с Ромкой и Ермолаевым, работали здорово, устали, измучались. На Певзнера покричали немного, он обижается, но, мне кажется, напрасно. Правильно ругали, за дело. А-то ведь по-свински получается. Одни работают, пыхтят, потеют, а он стоит любуется.
Землянку, наверное, не кончим и завтра. Очень много работы, а людей только пять человек.
У нас теперь новый член братии — некто Здасен. Похоже, что он будет ком. отделения, а Ермолаев — помкомвзвода. Жаль, мне бы не хотелось. Ермолаев — хороший парень. Боевой, веселый. С первых же дней сразу сжился с нами. А Здасен… Это человек другого типа. Ребятам он пока не понравился. Что будет дальше? Посмотрим.
Вечером никуда не ходил. Был дома, спал. Правда, на минутку забежал к снайперам, но была только Таня. Остальные копали. Бедные, их тоже не избежала эта прелесть. Сейчас дежурю.
Ночь. На улице — хоть глаз коли! В городе объявили воздушную тревогу. Видимо, стервятники пытаются прорваться к Москве. Здорово бьет зенитная артиллерия. Хотя бы сбили побольше этих сволочей, чтобы впредь неповадно было лезть, куда их не звали.
Сегодня получил два письма, от Золи и от Веруси. Вот старые друзья!.. Не забывают. Письма меня очень обрадовали. Сейчас напишу письмо Кириллу, что-то давно от него ничего нет. Может быть, он знает что-нибудь о моих родичах. Вот еще денек пролетел…
19 ноября Похоже, что кара меня не постигнет. Комроты был у нас весь день почти и ничего не сказал. Хорошо, что все обошлось.
Весь день строили землянку. После завтрака пришел комроты. Он так быстро сорганизовал ребят на работу, что мы буквально оглянуться не успели. После обеда я немного прихворнул: голова разболелась (видно, измотался). Вечером по этому поводу дневалил. Значит, никуда не ходил. Хотел вырваться к Наташе — не смог. Я ее уже два дня не видел. Весь вечер сидел у печки, пел песни. Скучно сидеть одному, но ничего не поделаешь.
Завтра идем стрелять, а вечером старшина обещал баню. Хорошо бы, а то давно не были. Пора бельишко сменить, а то грязновато стало.
21 ноября Вчера в баню не попали. Зато день вчерашний кончился очень хорошо. Был вчера у девчат. Весело провели время. У Наташи было хорошее настроение, в «козелка» нам везло.
Сегодня весь день посвящен комсомольской работе. Нужно готовить собрание «Об авангардной роли комсомольцев в боевой и политической подготовке». Доклад придется делать мне, Когда политрук Донов сказал мне это — я даже растерялся. Придется теперь постараться, чтобы не подкачать. Борис Теппер сегодня будет собирать деньги на строительство танковой колонны имени Московского комсомола. Работы предстоит! много. Мне почему-то кажется, что Борис не сможет этого сегодня сделать. Посмотрим, увидим… Да… А в Москву теперь нельзя вырваться ни под каким предлогом. Хотя Серега Пузанов позавчера был в городе и сегодня, видимо, опять поедет. Но не будем ему завидовать: у него серьезно болят зубы.
Сейчас ждем обеда. После обеда опять бегать: готовить материал к собранию, извещать людей, помочь Борису. Нужно сегодня успеть во что бы то ни стало.
Борька-то молодец: сам управился! Признаться, не ожидал. Был у Наташи. Впечатлений уйма, жаль, время дико бежит, Наташа немного хворает. Похоже, что болезнь не заразная, уже хорошо!
24 ноября Ну, за эти денечки набралось событий целый вагон. Ну, первое, конечно, очень важное: мы сходили в баню. Я мылся с приключением. Мы с Игорем Луневым, как дневальные, мылись после всех. Пришли в баню в 9 часов, а банщик, как его там назвать, не пускает. Ну, мы, конечно, влезли и мылись в темноте. (Скотина, он свет выключил.) После руготни с директором зажгли свет, дали домыться в нормальных условиях. Не успели после баньки улечься спать, вдруг… тревога — наши ребята в наряде. Дали еще из каждого отделения по одному человеку — вот и расчет. Стоять пришлось всю ночь до 8 часов. Я был в паре с Муравьевым — это большой ребенок, совершенно беспомощный и ни к чему не способный. Стоять было холодно, специально к этому не подготовились, так вот я и выделывал рыбьи пляски. Затем в крытом ходе сообщения (чтобы не нарушать светомаскировки) я разжег ему костер, а он даже поддерживать его не смог. День 23 ноября 1941 г. прошел в подготовке к собранию. Ребята дежурили, а я более или менее свободен. Часиков в 10 зашел к девчатам и… О, неприятность!.. Девчат (всех троих) переводят, но куда — этого ни они, ни их начальство не знает. Вообще, это безобразие: кому-то из начальников взбрело в голову иметь их (девушек) при себе. Вот он и распоряжается: «Подать их сюда!» Другому того же захотелось. И он распорядился. Куда же идти. И тот, и другой приказывают. Бедные девчата, им, видно, не хочется уходить. Они жили себе спокойно, знали, что у места, и вдруг…
Штаб батальона требует к себе и уже заготовил комнату, комендатура полка — то же самое. Куда им податься? Мне эта кутерьма не понравилась. Возьмут девчат куда-нибудь и… все. попробуй — проникни к ним, там ведь начальство. Я, признаться, сильно пригорюнился… Мне показалось, что с этим событием — прощай все, прощай дружба, прощай, Наташа. Это похуже не то, тем более что девчат берет под свое покровительство кто-то из начальства. Да, грустно!.. Настроение неважнецкое, надо прямо сказать.
К собранию подготовил все. Предупредил всех ребят, побеседовал с отдельными комсомольцами, рассказал, что это за собрание будет, о чем там сказать надо. Сам я тоже, кажется, подготовился. Прочитал выступление Калинина на активе комсомольцев Куйбышева. Хорошо сказал т. Калинин. Просто так, а ведь до самого сердца дошло, сразу как-то ясно стало, что надо делать. Нужно только воевать до полного уничтожения немецких захватчиков. Ну, я отвлекся немного.
Подготовил материал о комсомольцах — отличниках в боевой и политической подготовке, а также об отстающих, какие тоже есть (к нашему несчастью).
Вчера было собрание. Собрание это, не в пример предыдущему, прошло успешно, довольно активно. На собрании срубились с Драбкиным и Фильшиным из-за ничего. Димка, видимо, обиделся, ну и пускай: сам виноват. Мой, с позволения сказать, доклад мне не понравился: отвык, видно, говорить — придется подучиться.
После собрания зашли с Генашкой по приказу (ха-ха!) политрука к девчатам (они были у нас на собрании). Провожали, играли в фишки. Девчата же боялись, что за ними придут из штаба полка.
Сегодняшний день знаменателен батальонным собранием, по выступлению комбата мы вывели, что скоро в бой. Эх, скорей бы.. Заходили к девчатам — пусто. Где они? Теперь пойдем на поиски. Неужели фортуна против меня. Все равно найдем, пусть она (фортуна) не очень-то задается. С завтрашнего дня будем жить в землянке. Это дело хуже, но так нужно. Поселят к нам одно отделение 1-го взвода. Будет тесно, бесспорно. Ну, что же, посмотрим.
25 ноября День начался недурно, даже, можно сказать, здорово. С утра на стрельбище. Стрелял по движущейся мишени. Выбил 3 из 6 (хотя выстрелил я только 4 раза, дважды не успел). Результат неплохой. Интересно, как будут стрелять ребята. Ведь на комсомольском собрании постановили: все зачеты только на хорошо и отлично. Ромка уже нарушил: только один раз попал. Интересно, что будет дальше. Отстрелявшись, я пошел сменять дневального Матвея. Шел быстро, иногда бежал. Погода стояла чудесная: слегка морозит и идет редкий пушистый снег. Ветра абсолютно нет. Тихо. Прошелся мимо дома 4-й роты, увидел Наташу. Вот удивился и обрадовался. Оказывается, их пока оставили. До каких это пор — неизвестно, но всех оставили. Правда, они сегодня тоже переселяются в землянку. Это где-то около (или на) КП 4-й роты, но все же остались.
Сейчас сижу, жду ребят. Трещат дрова в печке, за окошком снег. Хорошо! Но… В тишину врываются отдельные выстрелы зениток, шум самолетов, и это сразу возвращает к суровой действительности. Да, на наше поколение выпала нелегкая задача. Юность наша прошла в годы борьбы за построение социализма в нашей стране. Теперь вот на нас лежит задача защитить то, что многие годы, с таким трудом строилось. Защитить социализм. И мы справимся с этой задачей.
26 ноября Со вчерашних 18 часов в наряде. Мы с Петрухой Богатыревым на пару дневалили у склада боеприпасов. Это очень хороший пост. В теплом помещении, светло — сиди и читай.
С утра по полку объявили тревогу — на этот раз действительно боевую. Политрук сказал, будто бы фронт приблизился к нам километров до 30: в одном месте танкам противника удалось, ценой больших потерь, прорвать линию нашей обороны. Даже днем слышна орудийная канонада. Скоро мы должны встретиться с врагом. Что это будет за встреча, как мы себя поведем? Этот вопрос волнует нас всех. Мне кажется, что наши ребята-студенты (я в том числе) не струсят. Во всяком случае, я считаю, что первый бой очень многое изменит и покажет. Сильно, мне кажется, изменится поведение отдельных командиров. Они, по-моему, станут проще в обращении с бойцами, избавятся от высокомерия. Возможно, ребята, о которых мы сейчас не говорим, которые сейчас неказистые, станут героями и наоборот.
Сегодня получил 2 письма. Конечно, от Веруси и Золи. Вот старые друзья, не забывают. Они живут все так же, как и жили. Жизнь у них сейчас невеселая. Учебы нет. Занятия одни и те же. Скучно. Надо им написать письмишко.
Сегодня день рождения Наташи. Ей исполнилось ни много, ни мало, а 21 год. Шутка ли — 21 год!.. День этот для нее самой прошел… У меня хотя тоже все произошло так, как я не хотел. Они днем должны были ехать в город, но… В самый критический момент — тревога… Переехали в землянку. Завтра надо посмотреть, как они устроились… Наташа говорит, что неплохо.
28 ноября С ночи на 27.11 мы каждый день в карауле. Переселились на новое место: на «по Ханко», как здесь называют наше местопребывание за его отдаленность от всех точек и стрелковых окопов. Так что в случае боя здесь будет горячее дело…
4.45 29 ноября — подняли всех по команде «В ружье». Собрали вещи, ждем. Куда пойдем, что нас ждет? Неизвестно. Оказывается, и эта тревога была учебной. Но настроили нас здорово, мы уже думали, что пойдем выступать.
29 ноября Положение наше сейчас очень напряженное. По дивизионной газете можно судить, что наша дивизия уже вступила в соприкосновение с противником. Видимо, и мы скоро.
30 ноября Во сне видел Витьку Маторина. Он сидит в своем пальтишке, чубатый, улыбается. Совсем как наяву. Но это только сон. Где-то он сейчас? Жив ли? Да, все наши мальчишки воюют. Где они, что с ними? Посмотрим, узнаем после победы, а победа будет! Это факт.
Ночью в карауле почувствовал, что я в мокрых ботинках. Знобило. Заболел. Еще нелегче. В довершение всех бед получил письмо от Кирилла. Сначала, когда Генашка принес его, я смеялся над всеми (особенно над Матвеем: он никак от Лизы не получит письма), а как прочитал — и пригорюнился. Кирилл получил письмо от Зюки, где она пишет, что условия существования в Куйбышеве очень тяжелые. Она пишет, что таких тяжелых дней, какие она переживает сейчас, она никогда еще не переживала. Я понимаю. Бедняжка, ей очень трудно с больной мамашей, когда нигде (мне кажется) нельзя достать работы. Ведь туда наехало народу уйма. Что с ними, где они?
Наташа с Машей уехали в Москву. (Везет!) Что новенького привезут?
…Были в бане. Я себя чувствовал очень неважно. Знобило. Это в бане-то! После бани собирал взносы за ноябрь.
Зашел к снайперам. Наташа взяла в РК ВЛКСМ рекомендацию для вступления в кандидаты ВКП(б). Когда я смогу, не знаю. Рассказала о делах в райкоме. Неважные, надо сказать. Секретарем сейчас Янчевский (Медведев воюет). Вокруг него какие-то девушки. Пудрят носики, носят платья и туфли с фасоном, думают о танцах…
Нет — о нашем РК я был лучшего мнения. Говорили о комсомольцах вообще. Многих «комсомольцев» выкинула война за борт истории. Зато многими истинными патриотами пополнились ряды ленинско-сталинского комсомола. Война определила преданных людей.
3 декабря 1 и 2 отлежал — скучно. Написал письмо Кириллу. Больше полезного не сделал ничего. Зато отоспался. Сегодня день начался очень весомо. Утром, когда дежурил в ДОТе Монька, нужно было снять пулемет и отвести его в ремонт (Здасен-Леншевес сбил мушку). Ромка со Здасеном сперли надульник. Затем пришли снимать пулемет. Матвей, обнаружив пропажу, сразу растерялся, лицо сделалось необычайно серьезным. Он тщательно осмотрел следы вокруг точки и вдруг заявил: «Я по следу пойду, а найду, кто упер. Я…» — он скрепил свое обещание крепким русским словом. Ну, здесь, конечно, сдерживаться стало трудно. Монька был осмеян. Нужно было видеть его смущенное, растерянное лицо!.. Он не знал, куда себя деть, что делать. Ну, здесь, конечно, произошел обмен любезностями между ним и Ромкой. Ромка неистовствовал. Матвею записали крупное поражение. За чаем продолжали разыгрывать бедного Гестера (Матвея).
Я, Певзнер, Ромка стали рисовать сцены на тему: «Матвей-следопыт». Смех еще долго не покидал нашей халупы.
Вторым веселым мероприятием была подвозка дров. Поехали мы с Ромкой. Самым эффективным, мне кажется, было то, как мы с Ромуальдом Иосифовичем вопили истошными голосами на несчастного ишака. Каждый старался произнести звук наиболее дикий, чтобы лошадь аж задрожала. Получалось довольно весело. Мы были довольны вполне.
После того, как отвели лошадь, зашли в 4-е отделение за машинкой для набивки лент. Идем обратно к себе на «остров Крит» (еще одно название нашего местопребывания). Погода хорошая, прелесть! Тепло, медленно-медленно падают пушистые снежинки.
Мы идем, не торопясь, наслаждаемся погодой. Вдруг при спуске с одной горы — бац! Я, конечно, на своих «лыжах» поехал и шлепнулся. Здорово ударился локтем. А Ромка, подлец, подходит и спрашивает: «Цела ли машинка?» Ну здесь мы расхохотались так, что на снегу нас стало уже двое. Ромка лег со смеху. Но машинку я все же сломал. Когда привезли дрова и собирались ехать отводить лошадь, увидел Наташу и Машу. Они пришли стрелять в наши края. Вот я обрадовался! А то за три дня соскучился, признаться.
Остаток дня, до и после обеда, провели за набивкой лент. Жаль только, что я петь не могу. После болезни что-то голоса лишился. Обидно будет, если совсем. Даже страшно подумать.
5 декабря День сегодня необычайно морозный. Ночью было -33°, днем -26° (приблизительно). Ну, кажется, русская зима наступила. Теперь немцу туго придется. Природа словно подыгрывает нам, так рано начались морозы.
Перед обедом, после стрельбы, девчата заходили в нашу обитель. Заводили патефон, танцевали. Мираж… Давненько я не танцевал. Приятно так было вспомнить былые упражнения.
За обедом ходим мы с Матвеем, и, о несчастье! Я отморозил кончик носа. Хорошо еще Монька быстро заметил и я сразу оттер его.
У нас опять новое изменение: во-первых, мы теперь называемся 2-м взводом (уже дней 5), во-вторых, от нас взяли Певзнера в 4-е отд 1-й взвод, где Серега с Женькой Морозовым. Ему-то не особенно плохо (там вообще хорошие ребята), а у нас ряды редеют. Комотделения теперь некто Васильев. Мне кажется, это беспорядочный, неаккуратный человек. Главное, он уже далек от наших интересов и дежурить, скотина, не хочет. Вечером пришел к политруку, ан глядь, попал на концерт. На концерте было все наше ротное начальство. Концерт вышел так себе. Единственное, что сильно тронуло всех слушателей (мне так кажется) — исполнитель украинских народных песен, какой-то там (фамилию, конечно, забыл) бандурист. Ну и инструмент же эта бандура! Просто сама поет. Форменным образом поет. Наташе тоже очень понравилась. Продолжение концерта возникло стихийно. Русская пляска!.. Сколько в ней бодрости, молодецкой удали. Смотришь на нее и думаешь: а ведь не хитра штука, а попробуй какой-нибудь немец спляши так (слаб в коленках!..).
Был на командном пункте. Политрук отпустил в город. Возможно, завтра в город. Хоть бы не сорвалось!..
10 декабря За эти дни событий набралось порядочно. Был в Москве. Взял 2 рекомендации для вступления в кандидаты ВКП(б). Был дома. О, ужас!.. Узнал, что приехал батя, но его задержали и будут судить. За что? Оказывается, когда в Москве происходил учет всего мужского населения, батя был в пути и, конечно, не прошел этого учета. Так вот теперь его считают «беглецом». Вот неприятность! Что будет теперь, даже представить страшно.
Был у Веруси с Золей. Они все так же. Веруся только стала донором. Это она зря, конечно. Правда, быть донором — почетно и нужно, но ведь у нее и так здоровье слабое. Но в общем она выглядит неплохо.
В довершение всех бед, когда был в наряде, у меня сперли противогаз вместе вот с этой самой тетрадью. Вот я перетрусил! Вчера нашел (какая-то сволочь, простите за выражение, подложил обратно), но лежавших ранее там конфет не оказалось. Бывают же мелкие людишки… Впредь надо быть осторожнее.
У нас опять новый комотделения — Тихомиров, старший сержант. Должен быть знающим, это хорошо. Васильев теперь — боец. Вот и все новости.
14 декабря События меняются со страшной быстротой. Получил письмо от батьки. Чудо!.. Он, оказывается, свободен… Неприятность улажена. Все в порядке. Теперь бы только попасть в Москву. Вот вчера жаль сорвалось, а то опять с Наташей вместе бы поехали. Так я огорчился. Когда же теперь? Попытаюсь завтра. Что выйдет? Узнаем потом. Вчера и номер же со мной вышел — умора! Пошли с Монькой за обедом. Я нес первое в двух котелках. При переходе линии железной дороги вдруг — бац! Котелки в землю, я носом в котелки. Немного обжег правую сторону лица, но обошлось пока хорошо, еще глаз успел закрыть, а так бы, кто знает, что могло произойти. В санчасти меня, конечно, завязали. Видок у меня был, надо сказать, дикий! Вот в таком виде я и явился к девчатам. Они приужаснулись вначале, а, узнав причину, рассмеялись. И ведь было над чем!..
Наташа вчера что-то грустная была. Видно, вспоминала былое. Действительно, как вспомнишь, так взгрустнешь. Ну ничего! Снова счастье встрепенется… Дайте только срок. Последние дни информбюро дает очень неплохие сводки. На западном фронте наступление немцев провалилось, и наши перешли в контрнаступление!..
Вот это здорово!.. Хотя бы всерьез и надолго!.. Еще одна новость. Япония напала на США и английские колонии. Весь мир в огне войны. Интересно, как развернутся события дальше!..
По комсомольским делам идет пока неплохо. Нужно вот собрать президиум, есть ряд вопросов, да дела о приеме надо сдать бюро ВЛКСМ полка. Сегодня постараюсь.
Да, забыл совсем: получил письма от Батани, Кирилла и от Кси. Вот неожиданность! Видно, старые друзья не забывают!
Это хорошо. Кирилл пока в неведении. Не знает ни о том, что батю задерживали, ни что его освободили. Еще не получил моих писем, извещающих о том и о другом. Вот сейчас напишу письмишко и Батане, и Кириллу. Кси, конечно, уже написал. Пока все. Погодка сегодня — мираж! Мороз и солнце… Совсем поПушкину.
29 декабря Перерывчик, надо сказать, порядочный… Объясняется это тем, что особенно интересных событий за это время не произошло. А вот 26 мы тронулись. В 5 часов утра поступил приказ: собрать вещи и выступить. Что? Куда? Це дило было неизвестно. Собрались быстро. Часть вещей пришлось оставить. Часов в семь мы уже были в походе. Пошли по направлению на запад. По дороге узнали, что идем в район Нахабино. Всех, конечно, занимал вопрос: были ли там немцы? Оказалось, что чуть не дошли. Вышел весь батальон. Я, признаться, волновался, все ли идем или только наша рота. Оказалось, что все. Шли довольно бодро. Наши ребятки не подкачали. Весь поход провели в хорошем темпе, с хорошим, бодрым настроением.
Первую остановку сделали в селе Ново-Никольском. Я уже знал, что мы там и остановимся, но в три часа ночи выступили вперед, в Нахабино. Перед отходом узнал, что идем в Лобаново. Встретил Наташу. Узнал, что они будут в Дедове. Вот это обидно. Будем в разных местах, уже не придется встречаться каждый день. А только лишь счастье улыбнулось! С 23 примерно начали совместно с 4-й ротой готовиться к встрече Нового года. Готовили самодеятельность. После ужина собирались и пели. Потом перед отходом танцевали, плясали. В общем, резвились. Был я каждый вечер с Наташей, чего же больше? А теперь? Теперь, бог весть, когда встретимся.
И вот теперь мы в Лобаново. Деревушка небольшая, но уютная и живописная. Переменив два места жительства, мы, кажется, наконец устроились недурно: небольшой, аккуратный домик, чистая, уютная, теплая комната, приветливая хозяйка. В общем, неплохо, конечно. Лишь бы уж надолго. Одно только плохо. Нет здесь Наташи. Вот уже два дня не вижу. Скучно. Когда теперь увижу, не знаю. От этого еще грустней становится. Сегодня видел Бориса Айзенмана (руководителя нашей самодеятельности). От него узнал, где снайпера. Может быть, сходим завтра туда на лыжах (хочется, нечего говорить).
Вот сегодня ночью проснулся. Подумал, вспомнил. И явилась передо мною Наташа. Такая милая, улыбающаяся. Улыбка простая, открытая, взгляд чистый, веселый. Так мне грустно стало… Ну уж ничего не поделаешь. Встретимся, иначе не может быть.
31 декабря Вчерашний день был серенький. На улице был сильный мороз. Я сидел дома и чистил пулемет. Ребята ездили за дровами.
Утро морозное. Еще были сумерки, когда я, позавтракав, тронулся на лыжах в Дедовском. Шел в полной надежде увидеть Наташу. Только за этим и шел. Предлог был очень недурный — на телеграф отправить телеграммы, хотя мне и говорили, что он, возможно, еще и не восстановлен.
Путь в пять километров прошел довольно легко и быстро. Нашел телеграф. Он пока еще бездействует. Начнет завтра. Затем отправился на поиски. По рассказу Бориса А. получалось очень легко найти. Но… не тут-то было. Исходил я Дедово (так его зовут) вдоль и поперек, но не нашел то, за чем пришел. Уже тронулся в обратный путь. Потом решил еще раз проверить. Опять пошел. Но… Эх, уж видно я такой нескладный на свет родился!
Опечаленный бесплодными поисками, я поехал обратно. Сегодня встречаем Новый год. Каждый встречает его по-своему. Я даже не могу представить, где и как я встречу его…
На фронте, мне кажется, наши бойцы будут в новогоднюю ночь так бить немчуру, что они долго будут помнить новогодний «красноармейский подарок». Пусть же бьют их, гадов, те, кто имеют возможность, а уж мы, коли не удастся сейчас, потом побьем их.
Итак, с Новым годом, милая Родина, с Новым годом, бойцы фронта! С Новым годом, с новыми победами!
1942 год
3 января Первого был в Щукино на вечере встречи с командованием отличников боевой подготовки. Признаться, я даже удивился, когда меня туда послали. На КП батальона был батальонный вечер. Шел туда, думал встречу там Наташу. Не было. Странно! В Щукино тоже не было. Кто-нибудь из девчат должен же был быть — тоже не было. Татьяна же — член бюро полка. Странно как-то было. Вечер прошел так себе. Вообще говоря, неплохой вечер был, но настроение мое придало соответствующий оттенок всему вечеру. Переночевал в штабе полка и поехал к себе. Донов надавал различных заданий. Думал, вот и возможность побывать в 4-й роте. К себе добрался благополучно. Политрук встретил довольно приветливо. Поговорили о вечере, о работе. Сегодня политрук собирался приехать к нам. Вчера, между прочим, политрук заметил, что уже сутки нет девушек-снайперов Наташи Ковшовой и Поливановой: «Наверное, заблудились или попали на мину». Легко ему говорить между прочим. А мне, несчастному, каково. Он говорит, а у меня кошки скребут.
Ушел оттуда и все думал, все придумывал, что же могло произойти. И не придумал. Утром рассказал обо всем Матвею (тоже «между прочим»). Оказывается, девчата были здесь поздно 1 января, задержались, побоялись ехать обратно и заночевали у своего 2-го взвода.
«Снова сердце встрепенулось, проснулась, вернулась весна и любовь». Настроение резко изменилось. Монька заметил, что что-то со мной случилось. Да я и не спорил… Теперь необходимо увидеть, необходимо.
5 января Вот вчера и увидел. И похоже, что в последний раз: их перевели сначала в батальон, а потом и в полк. Вообще, кажется, их собираются отправить домой… Прощание было грустным. Посидели, вспомнили. Припомнили с Наташей отдельные эпизоды нашего знакомства. Все эти счастливые времена пролетели, как миг. Думал, вот вместе в бой пойдем, вместе врага бить будем. Как-то сроднились мы с ней… Не увижу денек, другой — и грустно становится, настроение падает. Неужели же больше не увидимся? Не может быть… Теперь уже все. Увидеть я, конечно, должен. Вот на днях должен весточку получить, где они и как их найти. А там уже дело за мной. Ну, пока все. Надо спать, а то керосина мало…
10 января Фортуна, видно, сволочная женщина. Сволочь такая она — надо мной посмеивается. Удача с одной стороны влечет неудачу с другой. 8 я был дома и ночевал там. Дома ждала неожиданная радость: приехали мамаша с сестрой. Увидел отца. Встреча была, конечно, трогательно радостной. Шутка ли — при всех переживаниях мамаша не видела меня почти 3 месяца. Сам я тоже был на седьмом небе. Вопросам и ответам не было конца. Легли далеко за полночь. Мамастая почти не спала, видно, боялась, что я просплю (мне к 9-ти надо было вернуться), или думала о том, удастся ли еще раз увидеться в ближайшее время.
Рано утречком я снялся. Уходить было неприятно. Но нужно, так все… К 9 я приехал в штаб полка. Донов надавал различных заданий. (Я забыл сказать: я же теперь в бюро полка. Вот не было печали!) От Князева (писаря, бывшего бойца нашей роты) узнал, что Наташа с Машей в 1-м батальоне, стоят в Спасском.
Возвращался домой почти пешком. Ехать пришлось очень мало. Дошел до Спасского. Шел и думал, может быть, и встречу где-нибудь. Но не тут-то было. Прошел еще немного. Удалось сесть на машину, но только до Павшино. Там пришлось вспомнить детство и прыгнуть на ходу в проходящую машину. Она шла как раз до Нахабино. Здесь я провел часа два, пока не сделал всего, что мне напоручал, если так можно сказать, Донов. Затем тронулся в путь домой, в Лобаново. Немного не доходя до Исаково, я встретил машину. Вдруг в ней вижу что-то знакомое. Ба, да ведь это Наташа! Вот уж никак не ожидал. Но машина проехала, и все. Помахали мы друг другу руками на прощание, и все. Первой мыслью было: откуда они, зачем в наши края, уж не перевели ли их к нам? Пришел домой, и мое огорчение усилилось. Оказывается, Наташа с Машей заходили к нам, а меня не было. Вот досада! Я ужас как огорчился. Вот тебе и фортуна. Ну не сволочь ли она? (Простите за грубое выражение.)
13 января Вчера был на бюро в штабе полка. Там Шура (фамилии не знаю) санитарка, передала письмо от Наташи. Вот здорово! Наташа, наверное, и не думала, что так обрадует меня своим письмом. Бюро было интересное. Подробности как-нибудь потом напишу. Нет времени.
18 января Все эти дни усиленно занимались боевой учебой. Нашему комвзвода дали маленький нагоняй, и он теперь нажал. С комотделения произошел интересный случай: он при приходе пом. комбата Осипова не отдал рапорта, кроме того, вступил в переговоры с ним, за что получил 5 суток «губы». Только вчера вернулся с запаса, а его уже куда-то переводят. Так что у нас опять новый будет командир.
16 января ездил в полк по комсомольским делам. На обратном пути зашел в Спасское. Отыскал землянку, где жили снайпера, но их уже опять перевели на новое место. Вот везет! Так я и вернулся ни с чем. Походил, походил, поискал, поискал — так и вернулся, не найдя никого. И с чего бы я вдруг такой неудачный стал? Вчера было совещание агитаторов, комсоргов и т.д. в полку.
Выступал комиссар дивизии. Он сделал доклад о Ленине. Потом рассказал о большом дивизионном учении, которое начнется 28-30 января. Нам предстоит тяжелое, ответственное испытание. Нам предстоит сдать экзамен на образцовое соединение. Придется постараться изо всех сил. Нужно настроить всех ребят-комсомольцев так, чтобы они загорелись желанием сдать на отлично этот экзамен. Постараюсь выполнить эту задачу.
Нам предстоит провести «бой» в течение 3-5 дней на воздухе. Вот в таких-то мероприятиях и закаляются истинные бойцы народа. Сегодня с утра (с 3-х часов) ездили в Тушино в баню. Мало спал, не выспался. Сегодня свободен до 16 часов. Могу часок-полтора и поспать. В бане заснул в ожидании, пока пустят. И вижу я сон. О, это был еще тот сон!.. Его я надолго запомню…
19 января Еще было темно, когда пришел Чернявский (из 4-го отдела) и принес известие о тревоге. «В ружье», — тихим голосом, как бы извиняясь, сказал он в ответ на Ромкин вопрос: «Что ты?»
Васильев (он сегодня за командира) скомандовал, и тут уж мы поднялись, как надо: быстро и без лишней суеты.
…Сегодня зачетные стрельбы из пулемета. Я стрелял неудачно. По первому упражнению выбил только 1 из 5. Дело в том, что я обморозил три пальца на руках и никак не мог нажать на гашетку. Нажимал, уже не смотря на мишень. Ну, вот и результат… Затем, когда оттер, отогрел руки (Димка помог, прелесть парень!) стрелял по 2-му упражнению. Здесь я смог прицелиться как следует и поразил все 8 мишеней 9-ю пробоинами. Это у меня лучший результат за все мое пребывание в армии.
Да, забыл сообщить. У нас теперь новый командир — Никитин (тю, лю, лю). Очень неплохой, мне кажется, веселый, правда, пройдоха большой, но нам от этого не хуже (не так ли?). Участник боев с белофиннами, сразу видно — волевой, боевой командир. С таким не пропадешь!
Здасен сегодня в Москве. Интересно, что привезет нового.
22 января Вчера утром снялись. Тронулись в обратный путь. Говорят, для приготовления к большим дивизионным маневрам, но по всему видно, что для отправки на фронт. Ну, что же — повоюем, мы все давно к этому готовились и ждали этого. Интересно, куда…
Сегодня первый день на новом месте. Его опишу как-нибудь потом. Сегодня было батальонное собрание. На нем встретил вдруг — кого бы вы думали — Наташу. Вот неожиданность! А я так, чудак, не хотел было туда идти. Она все такая же, даже лучше стала. Давненько мыс ней не виделись, я даже соскучился. Их с Машей перевели опять в полк. Ходят слухи, что они теперь опять будут в нашем батальоне. Вот было бы здорово! Она права: «Гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда сойдутся!..» Тем более, я этого хочу. Для меня это уже необходимо. Да, мне кажется, это так…
Запись Наташи Ковшовой
Приходится и мне, как лицу заинтересованному, написать несколько слов.
Ленька! Милый дружище, такой хороший, искренний, честный, веселый, замечательный товарищ. Идти вместе в бой, вместе бить подлых гадов — фашистов, вместе победить — это самое лучшее, что только можем мы желать. И так будет. Может быть, мы не будем стоять рядом — плечом к плечу, но все-таки мы будем в одном ряду, ибо нас породнила война, породнило единство мысли. И где бы мы ни были, мы будем стремиться к одному — к победе. А раз это так, то наши пути должны встретиться. Они, конечно, встретятся, и не раз. И каждый раз эта встреча будет радостной и волнующей для нас. Не так ли?! Так!!
Постараюсь передать эту тетрадь Лене. Мы, наконец-то, едем на фронт. Все говорят об этом! Поэтому я говорю — «до свидания».
Желаю всего самого лучшего и радостного!
24 января Прочитал Наташино суждение, ответ на мою пачкотню. Мысли вихрем, никак не соберешь. Может показаться странным, как это дневник, везде и всюду считающийся строго тайной вещью, мог кто-то прочитать, да больше того — писать в него. Ответ простой. Наташа попросила, я ей обещал перед отправкой на фронт. И вот это время подошло, и вот вам результат. Я имею немножко на память. Хотя это как-то нескладно получилось. Не те слова. Мысль одна другую перебивает… Отвлекусь в другую сторону… Когда зашел разговор о том, что девчат отправляют домой, я за Наташу рад был (она меня простит, надеюсь). Все-таки война, а это штука тяжелая. Не каждый из мужчин выдерживал достойно, с честью этот экзамен. А для девушки — это еще в несколько раз должно быть труднее…
Но случилось так, что их оставили. Они, конечно, рады… Я понимаю почему. Возвращение домой сейчас для них тягостно. Ведь готовились, настраивали себя, решили пойти. Были готовы ко всем трудностям, ко всему самому страшному, даже к смерти, и вдруг домой. Нет!.. Это невозможно для них. Но… Нуда ладно!..
Удастся ли нам после войны встретиться — бог весть, но, мне кажется, встретимся. И везде, и всюду, в бою, в походе, мы будем вместе. Ты, Наташенька, права. «Ты будешь со мною, ты будешь мне сниться, с тобой проведу я года…» Что-то расписался. Неохота кончать, но нужно спать. Пора. Завтра с шести часов трудовой день. Работки предстоит на целый день. Постараюсь попасть в Москву.
Женька Морозов ездил сегодня. Я дал ему письмо Верусе с Золей, а он, подлец, не успел зайти и послал по почте. Может быть, я зайду, но вряд ли. Времени будет мало (нужно же третью рекомендацию достать).
29 января Был в городе. Видел всех. Батька, злодей, рекомендацию не приготовил, так что я проездил зря. Обещал привезти сюда — нет.
Интересный факт. Был в Москве, встретил Нину Борисову (Брысиху). Когда-то мы были большими друзьями. Встреча была довольно интересной. Внешне она была непринужденной и радостной, но это только внешне. Нинка теперь опять подружилась с моей сестрой. Она проводила меня обратно, но весь путь чувствовалась какая-то натянутость, хотя разговор был довольно веселый. Чудно как-то. Когда разошлись, даже легче стало. Вечером чувствовал себя очень плохо. Вообще, вот уже несколько дней, как я что-то хриплю: сильный кашель. Видно, простыл где-то, а тут еще приходилось каждый день ездить в политотдел за комсомольскими билетами с ребятами. Эти дни очень мало бывал у себя во взводе. Ребята стали коситься на меня. Ромка старается подколоть. Гестер ему подпевает. Все это, натурально, создает соответствующее настроение. Но это мелочи. Правда, неприятно, конечно. Ну да ладно. Надеюсь, в дальнейшем все изменится.
Вчера в полку было совещание секретарей президиумов. Мы с Женькой Морозовым вечером пошли туда. По дороге произошел интересный разговор. Я узнал, что Женечка поэт, да, поэт. Оказывается, у него уже около 2 тыс. строк стихотворений. Одно из них он мне прочел. Мне оно даже понравилось, и очень.
Умело и тонко, не сразу, не вдруг
Жизнь нити для каждого нижет.
Возможно, что твой незадачливый друг
Пройдется вразвалку по скверам Парижа.
Возможно, закурит в аллеях Гайд-парка,
Шагнет, не спеша, по ступням Ватикана,
Возможно, встречавшая Цезаря арка
Встретит советской земли капитана.
Возможно, в бою, порываясь вперед.
Мечтаний изящных нескладный ваятель,
И жизнь не начав — в девятнадцатый год, —
Могилу найдет твой веселый приятель.
Улыбку тая, захлебнувшийся кровью.
Он рухнет на землю костлявым мешком,
С неконченой песней, с неспетой любовью,
Застывший, ненужный, безжизненный ком.
И если с годами случайная встреча
Напомнит тебе о твоем москвиче —
Вспомни сибирский заснеженный вечер.
Голову друга на милом плече.
Сам по себе разговор витал в облаках. Тема самая возвышенная: зависимость будущего от прошедшего и пр. Кстати, затронули вопрос: почему почти всегда прошлое кажется лучше настоящего. Я высказал мнение, что хорошее, приятное настоящее тем занимает человека, что он его замечает и думает, что через несколько мгновений оно превратится в воспоминание. И лишь только наступит минута, располагающая к рассуждениям и пр., сразу же человек приступает (будто к работе какой тяжелой) к воспоминаниям. Да, недаром мудрец сказал: «Воспоминания — это единственный рай, из которого мы не можем быть изгнаны». Неплохо сказано.
В полк прибыл почти вовремя. Совещание задерживалось. До совещания зашел к Наташе. Она, оказывается, больна. Где-то, видно, простудилась. Вот тоже делать нечего. Не хватало еще.
У них там был их политрук. Они его очень хвалят. Да, похоже, и правда, он хороший человек. Хотя внешность часто бывает обманчивой.
Посидели (хотя про нее того не скажешь, ведь больна), поговорили, пофантазировали насчет будущих боев. Она сказала, что Штульман в свой «ансамбль» (в полк) должен отобрать человек восемь из нашего батальона. Меня он тоже собирается «взять» к себе. Чудак! Хотя попасть в полк заманчиво, хочется, но… колется. Уходить от ребят не хочется, да и быть в охране у начальства — это не по моей натуре, ибо это дальше от настоящего дела в бою. С другой стороны, быть вместе с Наташей, вместе идти в бой. Вот если бы наоборот: их с Машей в наш батальон.
В перерыв заседания опять забежал к Наташе. Неужели это было в последний раз? Неужели больше не удастся увидеться? Нет!.. Не может быть! Ведь мы же в таких необычных условиях познакомились, подружились. Интересно, как мы встретимся. Где, в каких условиях, но встретимся непременно. И эта встреча будет такой радостной. Это будет встреча старых друзей.
Жаль, конечно, что в бой не удастся идти вместе, но радость победы мы будем праздновать вместе. Это так.
Сегодня днем были тактические занятия батальона. Я на них опять не был, так как нездоров. У меня, видно, бронхит. Вот еще не было печали! С вечера в наряде. До завтрашних 20 часов.
…Сегодня значительно теплее, зато сильный ветер. Луна. На ясном небе изредка попадаются клочья рваных облаков. Ветер шумит, раскачивая верхушки елей и сосен в парке, наводит на размышления.
31 января С утра был в городе. Видел мамашу и батьку. Зики не было. Достал еще одну рекомендацию. Только вот вопрос, будет ли она действительна без заверения в райкоме: райком не заверил, так как это не от сослуживца (от В.И. Кузьминой). Политрук хотел выяснить. Посмотрим.
1 февраля Воскресенье. С утра тепло. Всего лишь 12-13° С. После завтрака выехали на лыжах. Приятно. Я давно не ходил на лыжах. А сегодня… Скольжение — прелесть! Катались с гор. Веселье, смех, шутки… Вдруг! Что такое?.. Димка вывихнул плечо. Сразу же Петька Богатырев, я и Монос (Монахов) попытались помочь Димке: вправляли все. Но, измучив бедного Димку, отложили пустое попечение. Из лыж сделали сани. Положили Димку и доставили домой. Наши… врачи не решились вправлять, и бедному Димке пришлось ехать в санчасть полка.
Но там быстро справились с задачей. Были в кино (Динамо). Приятность. Когда выходили на стадион, сразу вспомнили институт, занятия физкультурой, соревнования, тренировки.
Вечером комсомольское собрание. Вел Женька Морозов. Он теперь секретарь. Собрание прошло хорошо, многие выступали. Активно довольно.
С 22 часов дневалю. Монька с Ромкой — подлецы: не могли подменить, когда мне нужно было ставить банки. Я что-то весь расхворался. Вот сейчас что-то левая коленка разболелась. Что-то здорово болит. Настроение фиговое… Думаю проситься в 1-й взвод или не буду ввязываться в дела своего отделения. Пусть Ромка с Монькой сами делают, что хотят. Ну их…
4 февраля За эти дни особенных происшествий и важных событий не произошло. Вчера ко мне приезжали, и кто бы вы подумали? Приезжали школьные друзья: Золя, Веруся и Надюшка. С ними приезжал Лесик (из нашего …). Он с Верусей в одном институте теперь. Я был приятно удивлен, когда их всех увидел. Они ведь приезжали вот уже 3-й раз. До сих пор все не заставали. Вот друзья!.. Не забыли, видно. Жаль только, что это все, что осталось от нашего боевого 10 класса «Б». Где-то ребята наши сейчас?
Вечером узнал, что сегодня будто бы уезжают саперы. Я решил, что полк тоже. Захотелось поехать туда, распрощаться с Наташей. Вечером настроение было дрянь. Хотелось повидаться с Наташей. Попытался сегодня — не вышло. Грустно!..
Сутра морозно. Сквозь морозный воздух прорываются слабые лучи утреннего солнца. Тихо. Спокойно, величаво стоят высокие, стройные сосны, покрытые легким, белым пушком инея. Сейчас мы вступим в этот молчаливый лес на лыжах. Приятно. Вспоминаю наши бывшие школьные походы. Где-то сейчас комсорг наш, Петр Захарович? Наверное, воюет где-нибудь. Хороший он человек. Много он дал мне. Всегда буду вспоминать о нем с благодарностью.
5 февраля Был в полку (было бюро ВЛКСМ полка). Зашел, конечно, к Наташе. Они не уехали, и неизвестно, когда уедут. Похоже, что мы поедем в одном эшелоне. Вот это здорово! Значит, будем ехать вместе…
Домой вернулся поздно. Настроение было хорошее — прелесть. Женька Морозов многозначительно подмигивал, смеялся. Э!.. Да пусть мне будет хуже… Когда теперь?
8 февраля У меня почему-то часто получается так, что приходится описывать вчерашний и сегодняшний день за один раз. Объясняется это просто — мало времени. Итак… Вчера были политические занятия батальона. У нас получился неплохой пулеметный расчет на базе нашего отделения. (Ведь Здасена Ромку перевели от нас, кажись, в распоряжение Мосгарнизона. Жалко Ромку.) Командовал, если можно так сказать, Васильев. Расчет состоял из меня, Борьки, Петьки Богатырева, Женьки Морозова, Моньки и Щеголева (есть у нас один такой). Ну нам и досталось! Метров 300-400 пришлось ползти ползком с пулеметом. Мы с Борисом здорово устали, но настроение было все время хорошее. Все старались не подкачать с нашим комсомольским расчетом. И похоже, что не подкачали. Комроты отметил нас в числе передовых. Вообще пулеметчики в целом, по оценке комбата, действовали хорошо, хотя и были (naturlich) недостатки. Да, расчет был дружный. Вот бы в бой идти с такими!.. (Правда, Щеголева можно заменить.)
Сегодня выходной. Утром были в кино. Смотрели «Свинарка и пастух». Картина неплохая — веселая, приятно посмотреть. После обеда собрались на своем излюбленном месте (антресоли) попеть. Вспоминали старые песни, былые годы. Думали о будущих боях. Кстати сказать, сдается мне (и комроты сказал), что мы наконец-то трогаемся в путь-дорожку. Давно мы ждали этого момента. И вот… Теперь дело будет за нами. Нужно уже не подкачать. Раз взялись за дело, так лучше делать его, как подобает большевикам!.. А дело предстоит большое, ответственное. Страна, Москва, партия, Сталин ждут от нас подвигов. Наше дело не подкачать.
В процессе пения разговаривали о прошлом и будущем, оценивали наши возможности и решили, что их у нас много, нужно только умеючи использовать.
Пришел комроты. Вместе с нами… мечтал. Мы затронули вопрос о нашем расчете. Он обещал подумать. Хоть бы вышло.
Теперь немного о командире роты, лейтенанте Хачатряне. По национальности армянин, русским языком владеет неплохо, но акцент ярко выражен. По внешности симпатичный мужчина (даже, можно сказать, красивый), лет 30-35, имеющий стройную фигуру. На лице замечательные глаза. Глаза — это украсит все.
По душевным качествам — тоже хорош. Где надо — он требователен и даже очень строг, но справедлив. В свободное время на отдыхе он всегда с бойцами. Ребята его полюбили все, а ведь студенты (не хвалясь) народ насчет этого щепетильный. Они все заметят!
Был в батальоне Петрухин. Он не забыл нас, забежал к нам. Вот тоже человек. Побольше бы таких.
10 февраля Утром приказали всем собраться и быть готовыми к отходу. В 14.30 снялись. Всех интересовал вопрос, на какой вокзал. По городу шли прилично. На привалах песенки давали — будь здоров.
…Мы на Савеловском вокзале. Пообедали и на посадку. Посадку провели быстро и организованно — мне понравилось. Разместились в двух вагонах ротой. Тесно, но, да говорят, в тесноте — да не в обиде. Доедем. Похоже, что ехать придется до Ленинграда. До поздноты помогали погрузочным командам погрузить имущество, продовольствие, прочую ерунду. Видно, уедем завтра. Да, запишем номер вагона. Может быть, если останусь жив, когда-нибудь и увижу этот вагон и тогда вспомню: а, вот в этом вагоне я ехал на фронт. Итак, 459-839 — обыкновенный вагон на 18 тонн. На двери написано «Л-д». Думаем, Ленинград, а там видно будет.
11 февраля Утром часов в семь, находясь еще в состоянии полудремоты, вдруг услышал знакомый голос… Позвольте, дайте пройти. Ба! Ба! Ба! Сколько лет, сколько зим. Наташенок! Привет, дружище. Оказывается, они с Машей едут с нами в одном эшелоне. Значит, пока вместе. Вот бы дальше так!
Около 15 часов тронулись в путь. Это начало большого, трудного, но почетного пути. Защищать Родину, если надо, жизнь за нее отдать, что может быть выше!.. Это начало того, что мы так долго ждали, к чему стремились, для чего пришли сюда. И вот мы всей студенческой братвой едем в бой. В бой за Родину, в бой за Сталина!.. Поют ребята, и теперь это как-то по-иному звучит, как говорят пацаны, по-настоящему.
Мимо летят столбы, поля, леса, деревни. Вспоминается… «Как хороша подчас далекая, далекая дорога».
14 февраля Едем. Дорога хорошая, к моему удивлению, остановки не так часты и продолжительны. В вагоне тесно, но весело. По-моему, Женька Морозов, наконец, у нас в отделении. Значит, в бой пойдем вместе. Это здорово.
…В полдень прибыли в Бологое. Провели заседание бюро полка. Многих приняли в комсомол. Вот память для них…
Вечером устроили танцы и хоровое пение. Собралось вагон народу. Штульман пытался взять бразды правления в свои руки, но… Здесь же пулеметчики! Женька, Борис и пр. сорганизовались и, когда Штульман объявил танго, грянули «Мушкетеров». Штульман волос рвет (не буквально). Он попытался еще чего-то сделать, но его заткнули (ребята хуже говорят!) Ему пришлось ретироваться в сторону.
…Вечер провели с Наташей; танцевали, пели, играли — все вместе, а то до этого виделись только мельком. Хотя и едем в одном эшелоне. Нескладно как-то. Вечер прошел исключительно. Настроение — прелесть!.. Масса различных переживаний… Жаль, что он прошел так быстро и незаметно. Вот он уже и в прошлом, но всегда будет приятным воспоминанием.
16 февраля Рано утром выгрузились на станции Черная, в 90 км от города Великие Луки. Выгрузка произведена дружно, довольно быстро – и в путь.
Вчера в Бологом была воздушная тревога. Мне удалось по стервятнику выпустить пару очередей. Это первые мои выстрелы по врагу. Надо запомнить: Бологое, полдень, 15.02.
Во время тревоги видел Наташу с Машей. Они действовали как бы личной охраной комполка. Наш пулемет до темноты был на боевой вахте. А вечером продолжение вчерашнего. Красота. Когда прощались с Наташей, а не хотелось уходить (ей, по некоторым соображениям, нужно было), мне немного взгрустнулось. Долго я буду помнить взгляд ее… Видно, милая, надолго мы прощались с тобой.
24 февраля Вот опять большой перерыв. Объясняется это тем, что с 16 по 20 мы находились в марше. Да, это был еще тот маршик. В первый день, прямо с выгрузки, мы прошли километров 40-45. Места, по которым мы шли, были исключительно красивы: холмы, поросшие лесом. Лес густой; ели, сосны стоят величаво, спокойно. Снег белый, искристый — шапками лежал на них, блестя на солнце. Погода тоже была замечательна; солнце уже совсем по-весеннему припекало, даже снег местами подтаивал. Но… Все это был, как говорится, данаев дар природы. Все эти прелести природы таили в себе коварство. Эта красивая, холмистая лесная дорожка так мешала идти. Рыхлый снег, спуски, подъемы очень затрудняли путь (ведь мы же с пулеметом да еще вещевые мешки). А это солнце, сколько проклятий сыпалось на его голову! Идти и так жарко, а оно еще парит…
В общем, все прелести так нас измотали, что к ночи сил оставалось очень мало. Идешь по дороге, а по бокам, то с одной, то с другой стороны, сначала по одному, потом целыми группами сидят отставшие.
Нашему расчету почти с начала пути не повезло. Упал наш командир (на одном из спусков!) Васильев. Лопатка попала ему под ребро, и он попал в обоз. Осталось нас четыре человека. Тащили посменно, помогая друг другу на подъемах и спусках. На одном из спусков поломалась лыжа на установке. Фу ты, дьявольщина! Опять неудача. Так вот, на ломаной установке вчетвером мы давали жизни. К месту ночлега добрались (наш расчет) примерно к часу ночи. Нашли уголок и… спать. Отставшие подходили всю ночь.
На другой день опять далекий путь. Прогулялись часов в 12. Этот день был значительно легче. Прошли мы меньше, привалы были чаще. Но усталость предыдущего дня давала себя знать. Остановились в селении Краватьин на берегу озера Селигер.
Дальнейший путь был без особых приключений. Тащить пулемет стало легче, людей прибавилось, так как 6 пулеметов везли на лошадях. Особенно тяжелым был поход 19 числа. С 1 часа ночи и до одиннадцати. Причем питались мы в дороге кое-чем: сухарики да каши немного из концентратов. Отдых был на улице. Шли по территории, отбитой у немцев. Домов целых мало, отдохнуть негде.
В селе Мамоновщина видел Наташу с Машей. Они всё такие же. Видались мельком, но я был рад, что встретил их. Наташа и Маша теперь при комполка. Это хорошо. По крайней мере, безопаснее.
20 февраля вышли на рубеж. Ночевали в лесу. Вот это была ночь мучений! Построили кое-какой шалашик, внутри костер. С одной стороны греет, с другой — прохватывает до мозга костей. И все это после более 100-километрового марша — мокрые, голодные, уставшие…
Утром поднялись и опять тронулись. После трудного пути по лесу, без дороги, мы вышли на исходные позиции. Дальше пошли в наступление на деревню Новая Русса, где укрепились автоматчики и минометчики немцев. Наступали уже в сумерках и ночью. Наш расчет был в резерве на КП батальона и поэтому особенного участия в бою (уже в деревне) не принял. В начале уже атаки наш пулемет отказал. Ужас! Мы с Женькой Морозовым бились, бились лежа — не выходит. Плюнули на пули, свистящие вокруг, сели и давай разбирать. Но в темноте успеха не достигли. Комбат приказал нам остаться метрах в 50 от КП и ждать указаний. Так мы просидели всю ночь в кустарнике недалеко от деревни. Наутро исправили пулемет, но комиссар приказал нам быть для прикрытия и охраны пункта боепитания и раненых. Раненых было много. Наши ребята… попали. Еще ночью был убит Женя Бирзак. Сообщил об этом Генаша. Подполз он к нашему пулемету и сообщил эту печальную весть. Были ранены Петька Богатырев, Костя Копылов. В деревне потери были еще больше. Был убит Певзнер, Монахов, Осин. Жаль ребят. Но мы за них отомстим. Это факт! Вчера и сегодня пока отдыхаем. Но, видно, ненадолго. Скоро опять в бой.
9 апреля Запись Наташи Ковшовой. Москва
Снова мне придется написать несколько строк, чтобы так или иначе закончить этот дневник. С тех пор, как сделана последняя запись, прошло много времени и произошло немало важных событий. Автор этого дневника не попал снова в бой, так как 26.02.42 г., вернувшись из разведки, попал под бомбежку и был ранен в ногу. После ранения его положили в госпиталь медсанбата, где я его и увидела. Он отдал мне свой дневник, так как слишком тяжело его продолжать. Ребята, главные герои его записей, почти все погибли. А ведь это были его лучшие, близкие друзья, вместе с которыми он учился, вместе пошел на защиту любимой Родины! Да! Уж больше никогда не услышим мы смеха и песен Бориса Теппера, Жени Морозова, Сергея Пузанова. Хорошие, замечательные были ребята. Настоящие герои — простые, скромные, отважные советские патриоты. Из всей компании нас осталось четверо — я, Леня, Маша и Генька. Леня, вероятно, скоро поправится, а остальные трое живы и здоровы. Соберемся вместе и будем мстить проклятым фашистским собакам без пощады, до конца, за любимых друзей и товарищей, за все зло, которое они принесли нам, нашей цветущей, замечательной Родине.
Я и Генька сейчас в Москве. Приехали в командировку вместе с нашими ранеными командирами. Наш командир, майор Довнар, 4.03.42 г. в бою за деревню Великуша был ранен в обе ноги навылет. Эту ночь и этот бой я никогда не забуду.
Мы (командир полка, его адъютант, я, комиссар полка со своей свитой и рота автоматчиков) подошли к Великуше, когда только половина деревни была занята 1-м батальоном, а другая половина была в руках немецких автоматчиков. Сначала мы шли по дороге в полный рост, а потом пришлось пригибаться, так как пули так и свистели, пели и чертили в воздухе багряные полосы. Уже совсем близко от деревни шедшие впереди автоматчики залегли. Я, конечно, не утерпела, побежала посмотреть, что случилось. Оказывается, снежный вал у дороги кончился и дальнейший путь становился опасным. В меня прямо какой-то бесенок забрался — так и потянуло в деревню. Не спросившись командира (каюсь), сначала ползком, а потом бегом (не могу долго ползать) шмыг — и там! Гляжу — посредине деревни вдоль снежного вала, как тюлени на лежбище, залег 2-й батальон, а командир его в центре собрал совещание — это надо же! Такое меня зло взяло: немцы рядом, а они разлеглись, запрудили всю дорогу и совещаются! Тут увидела я командира 1-го батальона ст. лейтенанта Бурдукова и сразу легче стало. Вот настоящий командир. Там, где другие ползают, он идет в полный рост, спокойно, как по комнате, с ним его связной, кажется, Козлов, славный парень — поэт. Он про Истрафила Мамедова такое стихотворение еще в Москве написал. Глаза веселые, хитрющие: «А, снайпер! И ты здесь?!» А сам смеется и мигает большим коричневым глазом задорно и весело. «Молодчина девушка! А звать-то тебя как? Наташа! Значит, Наташенька!» И так всю ночь, встречая меня, как-то особенно ласково, заботливо, спрашивал: «Это ты, Наташенька? Жива?» И так хорошо становилось на душе. Жаль, что больше я его потом не видела! Знаю только, что командир его убит, а он, как будто, был ранен.
Снова еду на фронт. Закончу в следующий свой приезд.