Валентина Широкова
Ветеран войны, кавалер двух орденов Красной Звезды, орденов Великой Отечественной войны первой и второй степени, инвалид второй группы Галина Дмитриевна Киевская живет в хрущевке, на четвертом этаже без лифта. Врачи ворчат, поднимаясь к ней время от времени, зато сама она считает такую «пробежку» хорошей тренировкой для своих 80 лет. Впрочем, юбилей ей предстоит отметить лишь 25 июня.
Она предпочитает не думать о возрасте. На стенах квартиры — фотографии молодых папы и мамы, погибшего еще в детстве братика, есть даже старинный инструмент — мандола, на котором играл отец Он был очень одаренным человеком, ему были подвластны многие музыкальные инструменты. Есть и фотография отца в форме красноармейца. Наверное, таким он и познакомился с мамой, ставшей сестрой милосердия еще во времена империалистической.
В доме Галины Дмитриевны много книг о войне. На страницах некоторых из них — она сама, еще совсем молоденькая, ее письма матери с фронта. Вот портрет Наташи Качуевской, погибшей на войне и так и не ставшей актрисой. С Наташей Галя Киевская познакомилась летом 41-го — вместе обивали пороги военкоматов, одержимые мечтой уйти на фронт. Из Галиных одноклассников воевать ушли очень многие, даже классная руководительница. У нее лотом они и собирались — девчонки и двое оставшихся в живых ребят.
Но поначалу Гале не помогли ни значок «Ворошиловский стрелок», ни занятия парашютным спортом. Сперва ее, студентку первого курса юридического, взяли в городской патруль. Но в октябре Галина вступила в ополчение, в Третью Коммунистическую дивизию, и ушла-таки на фронт.
Она стала политруком санитарной роты. До сих пор помнит их первую потерю под Москвой. Девчонки собрали для похорон подружки искусственные цветы со всех деревенских икон, Галя навытяжку стояла в почетном карауле возле могилы, а ей хотелось как следует выплакаться. Сама она знала, что не имеет права погибнуть — ведь накануне войны мама осталась совсем одна. Как и многие ее ровесницы, Галя воспитывалась на «Оводе», только ей ближе была не Джемма, а сам Артур.
Первое тяжелое ранение она получила на Северо-Западном фронте, аккурат 8 марта 1942 года. Ее демобилизовали, но она вернулась на фронт полулегально с однополчанином и сразу попала под Сталинград, в самое пекло. Там ее ранило второй раз. Она пролежала в госпитале несколько месяцев, и ей вручил часы за Сталинград лично маршал Жуков. Теперь часы Галины Дмитриевны экспонируются на Поклонной горе.
— Помню, отпустили меня на полсуток из госпиталя домой, к маме, — рассказывает Галина Дмитриевна. — Впрочем, домой — это условно, потому что мама жила тогда в гостинице на казарменном положении. Было лето, а я шла в том, в чем меня привезли в госпиталь — шлем, ватные штаны. Я шла по самому краешку Красной площади. В гостиницу меня поначалу не пустили, и лишь потом одна женщина подтвердила — мама твоя сказала, что ты придешь именно в таком виде.
Несмотря на юность и еще не сбывшиеся девичьи надежды, Галина опять стремилась попасть на фронт. На прием в ЦК комсомола она пришла на костылях, и там ей осторожно посоветовали приносить пользу Родине в тылу. Тогда Галина ухитрилась «запудрить мозги» важному начальнику из Главполитуправления. Костылей уже не было, а палочку она предусмотрительно оставляла дома. Про ранения, естественно, ничего не рассказывала.
Так и попала на фронт, что называется, по блату. Третий раз она начинала войну уже на границах страны, в Белоруссии. Позже, уже в 60-х, летала в эти места на самолете и под крылом ясно видела местность, знакомую ей по военным картам. Пыталась разглядеть дом у реки, которую пришлось форсировать — и надо же было такому случиться: молодой человек в соседнем кресле оказался внуком хозяйки этого дома…
Войну она закончила в Германии, пережив еще одно тяжелейшее ранение под Кеннигсбергом. Приходилось ей заново учиться и ходить, и говорить… Было однажды и такое, что ее матери сообщили — Гали больше нет в живых. Как комсорг. Киевская постоянно находилась среди бойцов, на передовой. И хотя она не была командиром, не случайно после войны один из них ей написал: «Я командовал полком, а вы – батальоном».
Восьмого мая они стояли на Эльбе, и американцы с другого берега показывали им знак «виктория». Но они считали американцев пижонами и не верили им. А потом ее вызвал к себе генерал, она поехала к нему на велосипеде с моторчиком. Он сказал, что точно, Победа, и тогда Галя впервые за всю войну пригубила спирт.
Она не научилась курить, материться и сразу пресекала мужские разговоры на тему «в семейной жизни мне не повезло». Когда командир ее батальона влюбился и отлучался на свидания, он говорил Гале: комсорг, если что — ты ко мне прискачешь, И Галя не обижалась, хотя лошади боялась до смерти.
Один раз. уже после Победы, на встрече в Музее Вооруженных Сил на каком-то мероприятии прозвучало распоряжение: «Только мужчины». Галина Дмитриевна пошла вслед за однополчанами. И когда ее попытались остановить один из них сказал: «Галя — хороший парень». Когда в 1949 году «хороший парень» рожала сына, врач ее спросил — какой дурак разрешил вам иметь ребенка. Киевская честно ответила, что этот дурак — она сама.
Семейная жизнь не сложилась. Муж, фронтовик, был тяжело болен после контузии. Оставшись одна, Галина Дмитриевна тянула сына и маму, которая после всего пережитого в конце концов слегла.
Война не отпускала Киевскую — ранения в позвоночник, в живот, в голову давали о себе знать. Иногда в бреду она продолжала командовать бойцами, а маленький Павлик подходил к кровати и говорил: «Мама, война кончилась…». Ей удалось закончить институт, и долгие годы она работала судьей по; гражданским и уголовным делам. Однажды, уже объявив приговор, она вдруг потеряла сознание… Но, как и прежде, проведя на больничной койке месяцы, вернулась в строй. Только на этот раз адвокатом. Она удостоена звания «Заслуженный юрист».
Сын Галины Дмитриевны, Павел Лахтунов, стал известным художником-графиком. А в этом году уже ее внук защищает диплом на физико-математическом факультете.
Галина Дмитриевна и сейчас продолжает работать, даже по своей специальности. Она — председатель юридической комиссии Совета ветеранов Юго-Восточного округа, а в своих Кузьминках отвечает за работу с молодежью. Часто к ней обращаются ровесники вовсе не за юридической помощью, а для того, чтобы просто пообщаться, вспомнить былое. «Я живу памятью», — сказала мне Киевская. И все время сокрушалась, что спрашиваю я в основном о ней одной, а ведь так много других, о которых никогда нельзя забывать…